Явившийся незваным гостем в пустую школу и пойманный на горячем, он хотел убраться отсюда как можно скорее.
И я осталась наедине с Рейнсмитами.
Выбор у меня был невелик. Поскольку недавние обстоятельства привели к тому, что я снова начала грызть ногти, в качестве оружия у меня оставались только кулаки и ноги.
Какая жалость, что я не выудила из Доггера больше подробностей о системе джиу-джитсу «Кано», которую, как он признался, он когда-то изучал. Сейчас мне бы пригодилось знание парочки смертельных ударов: быстрый тычок туда и рассчитанный выпад сюда — и гнусные Рейнсмиты валялись бы без сознания.
Но грустная правда заключается в том, что я была совершенно ошарашена при мысли о том, что Дорси Рейнсмит — Дорси Рейнсмит! — не просто доктор, но и патологоанатом, осматривавший тело из камина, и мой мозг подвергся глубокой заморозке, которую, должно быть, испытывал только капитан Скотт в Антарктиде.
— Ух! — вот и все, что я сумела из себя выдавить.
Тем временем Дорси медленно и осторожно стекала по ступенькам с таким видом, будто приближается к извивающейся на обочине гремучей змее, которую переехал автомобиль.
У меня возникло жуткое чувство, что она сейчас достанет откуда-то из своего обширного наряда одеяло и набросит его мне на голову.
Ее рот беззвучно шевелился.
И тут я осознала, что она обращается ко мне, а я не слушаю.
— …очень сильный шок, — говорила она.
Шок? О ком она говорит? О Коллингсвуд? Или обо мне?
Они собираются завернуть меня во влажную простыню и напичкать хлоралгидратом? Флавию де Люс тоже поджидает камин?
Только сейчас я наконец осознала, как же далеко я от дома, насколько я растеряна и как мне не хватает возможности выспаться. В привычных обстоятельствах я бы уже воздала Рейнсмитам по заслугам и отряхивала руки — но не в этот раз. Я знала, что сражаюсь за собственную жизнь.
Я начала медленно пятиться от спускающейся Дорси, шаг в шаг, словно в смертельном танго, все ближе и ближе подходя к двери.
— Постой, — сказала она. — Ты не понимаешь.
О, я понимаю, мисс Снотворное. Я слишком хорошо все понимаю.
Обычный человек редко задумывается о том, что с ним может сотворить парочка склонных к убийствам докторов. От одной этой мысли кровь стынет в жилах.
Например, они могут удалить мои органы — медленно, по одному, пока на секционном столе останутся только мои глазные яблоки, бешено вращающиеся в поисках исчезнувших рук и ног.
Или, например, они могут… но довольно!
Я знала, что у меня будет только один шанс — один-единственный — выкрутиться из неприятного положения.
Бежать? Напасть? Или использовать свои мозги.