Мне надо познакомиться с ней при первой же возможности.
— О боже! — с выражением чрезвычайной заботливости сказала я и помогла ей встать на ноги. Я заметила, что никто больше не шелохнулся. Придется делать все самой.
Я отвела ее в туалет, именовавшийся «Картумандуя», безопасное убежище для интервью, как мне показалось. Хотя девочкам запрещалось быть в чужих комнатах после наступления комендантского часа, закон не препятствовал двоим одновременно поддаться зову природы.
— Меня зовут де Люс, — представилась я, когда крошечное создание скрылось в кабинке. — Флавия.
— Я прекрасно знаю, кто ты, — ответила она, и ее голос странным эхом отразился от кафельных поверхностей туалета.
— Но я, кажется, не знаю, как зовут тебя, — сказала я.
Повисло неискреннее молчание. Потом практически шепотом она назвала имя.
— Брейзеноуз. Мэри Джейн.
Брейзеноуз? Не может быть! Это же фамилия одной из пропавших девочек!
Ле Маршан, Уэнтворт и Брейзеноуз — их назвала Коллингсвуд.
Наверняка в таком небольшом учреждении, как академия мисс Коллингсвуд, не могли быть две Брейзеноуз?
Или все-таки могли?
— Она была твоей сестрой? — аккуратно спросила я.
Водопад рыданий из кабинки был мне ответом.
— Выходи, — сказала я, и как ни странно, она послушалась.
Дверь кабинки отворилась, и секунду спустя несчастная заплаканная бедняжка оказалась в моих объятьях, уткнувшись в мое плечо и жалобно всхлипывая, будто ее сердце вот-вот разорвется.
— Мне так жаль, — сказала я, и это была правда, и пока этого достаточно.
Вероятность того, что труп в камине может оказаться ее сестрой, не следует — по крайней мере сейчас — облекать в слова. Я едва осмеливалась думать на эту тему из опасения, что кто-то прочитает мои мысли.
Но возможно, она уже все поняла.
Брейзеноуз висела на мне, словно она — жертва кораблекрушения, а я — спасительное бревно. Кто знает, может, она и есть жертва?
А я спасительница.
«В какие удивительные отношения мы вступаем, — думала я, пока она льнула ко мне. — И в какие странные».
Она неохотно оторвалась от меня и так же неохотно взглянула мне в глаза.
— Умойся, — наконец сказала я. — На случай, если придется принимать святое причастие.
Она выдавила призрачную улыбку.
— Ты особенная, Флавия де Люс, — прогнусавила она.
Я глубоко поклонилась, привстав на носки и подметая пол воображаемым пером из воображаемой шляпы воображаемого кабальеро.
Когда Брейзеноуз приводила себя в порядок у раковины, дверь открылась и на пороге возникла Фицгиббон.
Удивилась ли она, увидев нас? Я не смогла понять.
— Вы припозднились, девочки, — сказала она. — Все в порядке?