— И давно у вас такие аварии?
— Два года подряд. А чтобы акт составить — ни-ни! Вещи пропали, пол пузырями — ни копейки не возместили! Прихожу вот, — кивает на Мусницкого, — рассказываю, а ему смешно, что меня дерьмом поливает!
— Ваш адрес? — задает вопрос Томилин.
— Дом шесть дробь два, четвертое строение, квартира восемьдесят девять. Была дверь на чердак — заделали. Кирпичом заложили. Чего я и добиваюсь — чтоб дверь восстановить! Того гляди, опять морозы хватят!
— Действительно замуровали дверь? — обращается Пал Палыч к Мусницкому.
— На чердаке собирался антиобщественный элемент.
— Да вы в котельную загляните! — кричит жилец. — Антиобщественный элемент! В котельной он весь, где тепло! Алкоголь, карты, ночлежный дом… кабак… — его одолевает приступ кашля. Он машет рукой и выходит.
— Бедняга, — лицемерно замечает Мусницкий, когда жилец уходит. — Жаль человека.
— Разве не в ваших силах ему помочь?
— Да как вам сказать, Павел Павлович… Мы ж не можем видеть, что внутри трубы делается. Про такое явление — усталость металла — слыхали? Непредсказуемо.
— Тут уж, видно, не усталость, а измученность. Полное изнеможение, — усмехается Знаменский.
— В каком смысле?
— Да вот держу ваш план замены труб отопления. Как раз в четвертом строении они должны быть новехоньки, товарищ Мусницкий!
— Что должно быть, то и есть, уверяю вас!
— Это наши эксперты установят.
— Хм… — произносит Мусницкий и внимательно вглядывается в Знаменского. Кажется, впервые с начала разговора он склонен воспринять визит следователя всерьез.
Ночью по безлюдной улице к небольшому дому со стороны двора подползает машина с подъемной площадкой-«корзиной» — из тех, что используются при починке высоко протянутых проводов. Машина подает задом вплотную к стене и выдвигает площадку до уровня чердачного окна.
Двое людей, приехавшие с машиной, и группа других, в спецодежде, которые ожидали у дома, принимаются за дело: подтаскивают осветительные приборы, электросварку, кучу труб. Втягивают все это наверх. Затем, выдвигая и опуская «корзину», они поднимают туда же нескольких рабочих.
За их суетой, покрикивая и подбадривая, наблюдает Мусницкий. Подходит главный инженер Алтынов.
— Все, Максим Семеныч, отопление отключили.
— Начинай, ребята! — командует Мусницкий.
Чердак ярко освещен, оттуда раздается лязганье, удары по металлу, сыплются искры сварки.
— Ну и кутерьма… — бормочет Алтынов.
— Все окупится, — возражает Мусницкий. — Как ты вообразил, что паникую? Мусницкого не знаешь! Мусницкого голыми руками не возьмешь! Пока эти оперы у меня сидели, я сто вариантов в уме просчитал. Это, — указывает он на кипящий деятельностью чердак, — полевые цветочки. Просто чтоб показать им, кто есть кто!.. Веселей, ребята! Веселей, не обижу!