Позже подросший Сальмон сам предпринял попытку изменить свое имя хотя бы на Саймон, но ему вежливо объяснили, что, если он еще раз открыто признается в своих проамериканских воззрениях, его сошлют в разные неприятные места. Доводы Сальмона, что в данный момент его имя имеет ту же аллюзию к вражескому языку, вызвали только удивленно-раздраженные взгляды. Так Соломон навеки остался Сальмоном.
– И знаешь, почему я тебе все это рассказываю, мальчик? – хлопнул Сальмон Воронин Борьку по спине.
Борька искренне покачал головой.
– Для того, – поднял господин Воронин указательный палец, – чтобы напомнить тебе о том, какой ты везунчик.
Борька поднял на него непонимающий взгляд.
– Да-да! – воскликнул господин Воронин. – Надо всегда помнить о том, что все могло быть гораздо хуже, и тогда тебе станет легче жить! С тех пор как я осознал эту простую истину, я стал самым счастливым человеком на свете! – Он вознес руки к темнеющему бархатной синевой небу и издал радостный вздох. – Мне вот даже наплевать, что ты от меня хочешь! Я беру и играю по своим правилам. Возьму и научу тебя, как прожить счастливую жизнь! Хочешь, хочешь?!
Он энергично склонился к Борьке и уставился ему в глаза. Борька с перепугу кивнул.
– Молодец! – вскрикнул господин Воронин и распахнул дверь подъезда, к которому они подошли. – Следуй за мной!
Тут Борьке, несомненно, следовало уносить свои ноги куда подальше, но любопытство и рвение к победе снова сами по себе затолкнули его следом за своей былой жертвой в поглотившую их темноту.
Квартира Сальмона Воронина оказалась не менее мрачной, если не сказать угнетающей. По стенам вместо пейзажей и прочих милостей были развешаны черно-белые фотографии разваливающихся домов, заброшенных городов, обломков упавших самолетов, затонувших кораблей и зловещих грибов атомных облаков.
– Грустно, да? – заметил господин Воронин недоуменный взгляд своего гостя. – А мне наоборот! То есть я ужасаюсь, сокрушаюсь – это да. Но потом вспоминаю, что жив. Что у меня есть жизнь! И мне становится хорошо! Понимаешь?
Борька позеленел.
– Иди сюда! – скомандовал господин Воронин и прошел в гостиную.
Борька последовал за ним и увидел, как он вытаскивает альбом в смоляном переплете с одной их многочисленных полок, уставленных такими же черными альбомами. «Скорбь по бабушке», – прочитал Борька надписи на корешках некоторых из них. – «Перелом правого бедра», «Полное безденежье после увольнения».
– Вот смотри! – сунул ему господин Воронин раскрытый альбом под нос.
На фотографиях был он сам, только как раз очень несчастный. Он лежал на больничной койке и выглядел, как сама смерть.