– Как бы не так! – прыснул слюной мальчишка и выстроился передо мной с упертыми в бока кулаками. – Ничейных квартир не бывает, даже если они считаются пустыми! Кто-нибудь там да живет хоть иногда!
Я пожал плечами. Мне не хотелось с ним спорить.
– И в этой, значит, живешь ты?
Мальчишка вылупился на меня и как-то странно повел головой, что, видимо, должно было выразить положительный ответ на мой вопрос.
– А… А почему?
Потихоньку ситуация, в которой я невольно оказался, начинала мне казаться вполне интересной.
– Много вопросов задаешь, – фыркнул мальчишка, хотя пока что он успел задать больше вопросов, чем я, и решительными шагами пошел в другую комнату.
Немного помедлив, я последовал за ним.
Помимо кухни в квартире имелось еще две комнаты, и в одной из них он неплохо обустроился, насколько это было возможным в данных обстоятельствах. Посеревший матрас лежал у дальней стенки помещения, которое наверняка казалось бы просторным, не будь оно настолько удручающе черным. Рядом с матрасом стояла старинная тумбочка из красного дерева, которая пару месяцев тому назад пропала с нашего чердака, а на ней горел ночник, который мальчишка только что включил. Посреди комнаты располагался низкий столик, заваленный всякой всячиной, от настольных часов до перочинных ножиков и карт, а в углу под красно-зелеными, явно сравнительно новыми занавесками, валялся мой распотрошенный рюкзак.
Я расстроился. У меня возникло ощущение, что кто-то влез в мою комнату и перевернул ее вверх дном. Но так как я первый проник на чужую территорию, возмущаться у меня не было права.
– Ты испортил мой интерьер, – недовольно заметил мальчишка, усевшись на матрас.
Я озадаченно повел плечами.
– Столик в прихожей, – процедил он.
– Так он сам рассыпался! – возмутился я.
– Почему-то до этого он сам не рассыпа́лся.
– Значит, ты ни разу до него не дотрагивался! Зачем такая мебель, интересно, нужна, которой нельзя касаться?
– Для красоты! – совершенно искренне удивился мальчишка, и я решил не вступать в дискуссии о красоте, особенно в обстановке разваливающейся, сгоревшей квартиры.
– Прости, не хотел, – пробубнил я.
Мальчик угрюмо смотрел на меня с целую минуту.
– Ладно, садись, – наконец сказал он снисходительно.
Куда именно мне садиться, он не пояснил, и так как рядом с ним мне располагаться не хотелось, я опустился на краешек стола, отодвинув карандаши и тетради, в которых я узнал свои собственные.
– И давно ты тут? – отважился я на еще одну попытку.
– Пару месяцев, наверное, – пожал он худыми плечами. – Какое там сегодня число?