Итак, мы в очередной четверг сидели с Макароном одним этажом ниже того, на котором находилась квартира нашей колдуньи, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, и делали вид, что меняемся наклейками с изображениями разных пород драконов.
Когда-то давным-давно у меня был порыв коллекционирования, доселе дремавший в недрах моего сознания, и я на карманные деньги целого месяца приобрел альбом и несколько пачек наклеек. После того как я заполнил этой красотой половину альбома, мне это дело, естественно, наскучило. Но вот хотя бы теперь наклейки пригодились для отвлекающего маневра.
Макарон был не при деле. Он нервничал и все время косился наверх, хотя увидеть что-либо сквозь потолок и лифтовую клетку было невозможно. Холодная лестничная площадка была наполнена приглушенными звуками сериалов, реклам и отдельными настоящими голосами. Они-то и доносились из-за двери Ляльки Кукаразовой.
Вдруг я почувствовал, что кто-то за нами наблюдает, и с опаской огляделся вокруг. Вычислить пару любопытных глаз было несложно. Занавеска с цветочками на двери по правую руку от нас была отодвинута, и за ней кукожилась Сигимонда.
Как известно, в каждой деревне есть свой Иванушка-дурачок, а в каждом подъезде есть свой сумасшедший. Сигимонда была сумасшедшей нашего подъезда. Старая, как морская черепаха, и высохшая, как пустынный богомол, она только изредка покидала свою мизерную комнатушку, чтобы сбегать за чем-нибудь съестным и наведаться в киоск господина Дидэлиуса.
Тогда ее юбки подметали пыль на дорогах, а платки и шарфы развевались по городским ветрам, и на любопытные взгляды прохожих она отвечала изумленными, желтыми глазами лесной совы. На белых костлявых пальцах ее светились камни столь древних, но шикарных колец, что неволей приходилось поражаться той вопиющей несправедливости, что вещи, в отличие от их владельцев, не старели и не умирали. Сигимонда ни разу еще ни с кем не разговаривала, и принято было считать, что она вовсе немая.
У бабинца, разумеется, были свои теории и предположения по поводу ее прошлого и настоящего. Охотно поддерживалась и развивалась версия о том, что богатый муж застал ее с любовником и выставил непутевую жену из дома с тем, что на ней было. Бедной аристократке пришлось найти облезлую дыру и смириться с нищетой, на чем она, собственно, и рехнулась. Эта история всем нравилась своей поучительностью, хотя сам бабинец был очень даже не против внесупружеского мужского внимания, как мне доводилось слышать.
Квартирка Сигимонды и вправду была значительно меньше всех остальных в нашем подъезде, потому что резвые соседи смогли оттяпать себе юридическими путями добрую часть ее имущества. Этими резвыми соседями были родители Макарона, Гаврюшки и Василька, прорубившие после кровавой бумажной битвы дырку в потолке и создавшие себе что-то наподобие дворца, если судить по нашим дворовым меркам. После этого тете Юле люто завидовал весь бабинец, зашедшийся в фальшивых похвалах и восторге, но в глазах его она значительно выросла. Дети же стыдились даже подниматься на второй этаж незаконных хором и каждый раз опускали взгляд, когда видели где-то вдали спешившую за покупками, сгорбившуюся Сигимонду с развевающимися серо-фиолетовыми кудрями, или когда просто проходили мимо ее двери.