– Вот сейчас я тебе верю, – сказал он благосклонно. – И если позволишь дать поникшему старику тебе совет, то думай только о том, как тебе почаще прыгать с большой высоты с парашютом, а не о деньгах. – Он брезгливо поперебирал пальцами в воздухе. – Деньги – это вода. В том смысле, что они протекают сквозь твои пальцы, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ты не можешь ухватить их и радоваться одному тому, что они просто есть. – Он горько вздохнул и потер усталые глаза. – Вернее, можешь, конечно, но тогда ты из человека превратишься в Кощея Бессмертного. А это очень грустно, уж поверь мне. – Вдруг он резко встал, подошел к стене и уперся взглядом в картину с плывущим кораблем. – Знаешь, о чем я мечтал, когда я был в твоем возрасте?
– О чем? – прохрипел Макарон, уставившийся круглыми глазами ему в спину.
– Я мечтал о том, что в один прекрасный день я куплю себе маленький парусник, сяду в него и отправлюсь в кругосветное путешествие. Я мечтал о том, как буду ступать на необычайно мелкий и жгучий песок дальних стран, танцевать с черноволосыми красавицами на старинных площадях под звучание гитары или скрипки; просыпаясь, прыгать из постели в прохладный океан и считать дельфинов, соревнующихся скоростью с мотором, созданным человеческими руками. – Голос его был еле слышен. – Я долго мечтал об этом. Мне в тягость было смотреть на бетонные муравейники серого города, на рекламные вывески и на людей, никогда не глядящих в небо. Я даже начал учить языки: английский, испанский… И у меня неплохо получалось. – Феликс Леонардович со вздохом обернулся к Макарону, отчего тот слегка вздрогнул. – Настолько неплохо, что каждый кому не лень начал сулить мне интернациональную карьеру. У тебя столько перспектив, говорили они, езжай поучись в Европу. В Европу, в Европу… Это хоть немного пахло приключениями, и я купился на эту заманку, – с досадой и горечью проговорил он. – Я поехал в Германию, во Франкфурт – столицу банков, выучил язык, столь далекий от всего, о чем я мечтал, и стал зарабатывать хорошие деньги. У меня появился некий статус. – При последнем, почти что выплюнутом слове он поднял взгляд на запуганного, но в то же время заинтригованного Макарона. – У меня было много, но тут раздался звонок с родины и вместо многого мне пообещали все. Мне предложили стать директором банка. Это уже не просто статус, это престиж. Деньги, мальчик. Это означало много и очень много денег. Это означало надежность и уважение. Это означало, что мне навеки надо распрощаться со своими давнишними мечтами. И я… я согласился. – Он снова отвел взгляд и медленно пошел вдоль стены. – Я вернулся в серый город, стал высокоуважаемым человеком и прекратил смотреть в небо. – Пальцы его пробегали по маскам, глиняным черепахам и выпуклой мозаике. – Все это мне привезли друзья и знакомые с разных концов света. Раньше я считал, что ездить в экзотические места на пару недель – это мелочно и пошло, а теперь мне приходится завидовать каждому, кто позволяет себе побыть хотя бы туристом…