Проделать трюк с рулеткой в одиночку, конечно, было мне не под силу. И потому я решила пойти проторенной дорожкой — подсела к столу, за которым шла игра в карты, быстро оглядела всех участников, наметила свою сегодняшнюю жертву — краснощекого, голубоглазого немца, похожего на простоватого хорошего парня из классических голливудских боевиков.
Все шло как по маслу. Я привычно проиграла пару партий, занервничала, даже поднесла к глазам вытащенную из сумочки салфетку, успев за эти несколько секунд просмотреть изображения с камеры. Немец решительно выдвинул вперед квадратную челюсть и залопотал со своим лающим акцентом:
— Фрау, мне очень жаль. Наверное, вам не стоит больше играть.
Но я солнечно улыбнулась ему сквозь слезы и тряхнула волосами:
— Нет-нет! Я хочу отыграться! Не может же мне весь вечер не везти.
Немец осуждающе покачал головой, но больше ничего не сказал. Может, думал, что, если я проиграюсь в пух и прах, ему потом легче будет кинуться утешать меня, рыдающую, а там, под шумок, и увезти к себе в отель.
Мы снова взяли по карте. Я, трагически прикусив губу, уставилась в свой расклад, незаметно шевельнула рукой, доставая из рукава недостающего мне «короля», и в ту же секунду кто-то больно ухватил меня за запястье.
— Мисс, — прозвучал над моим ухом негромкий голос, — мисс, прошу прощения, вам придется пройти с нами.
Честно говоря, в первую секунду, еще только ощутив прикосновение пальцев к коже, я подумала, что это Миша пришел, наконец, в себя и вернулся за мной. Но звук этого голоса тут же развеял мои заблуждения. Балагур, циник и показушник Миша никак не мог говорить с такими вкрадчивыми и в то же время железно-властными интонациями.
Я медленно обернулась и встретилась глазами с сотрудником службы безопасности казино, плечистым французом с пшеничного цвета волосами. За его спиной маячили еще двое сотрудников охраны.
Мне стало ясно, что я попалась. Черт его знает как. То ли какое-то мое неосторожное движение засекли камеры наблюдения, то ли кто-то из посетителей узнал меня и настучал охране. Мелькнула еще мысль, что меня сдал слетевший с катушек Миша, но ее я отогнала. Во-первых, Миша не мог не понимать, что в случае чего загремит вместе со мной. А во-вторых… мне просто не хотелось так думать, вот и все.
Я могла бы протестовать, могла бы начать громко возмущаться, отказаться куда бы то ни было идти с этими людьми, требовать адвоката. Но рассудила, что громкий скандал мне сейчас нужен меньше всего. После такого я точно уже не смогла бы показаться ни в одном казино мира — наверняка моя фотография тут же облетела бы все службы безопасности игорных заведений. А сжигать мосты было нельзя. Я все еще надеялась, что это окажется недоразумением, что мне удастся выкрутиться, избежать тюремного срока и, возможно, когда-нибудь вернуться к моей кормушке.