— Нет, — отрезает он. — Твой брат уже ждет нас.
Я не успеваю встать даже на колени, как он снова тянет меня за майку, и я скатываюсь по лестнице вниз, кажется, вперед него.
Белый потолок — это все, что я вижу в течении нескольких секунд.
Я не могу пошевелить ни одной частью своего тела. Скорее всего даже не могу нормально дышать, потому что ударилась грудной клеткой об последнюю ступеньку. Пожалуй, я не против, если он оставит меня здесь умирать. Не против даже от того, что умру в собственной луже крови, потому что мысленно я к этому уже готова.
Он появляется перед моими глазами и пытается стереть кровь с моего лица. Хватает мое лицо рукой рассматривая, словно экспонат, а затем наклоняется еще ближе и берет меня на руки.
Хочет меня закопать?
Но нет, он открывает переднюю дверь машины и усаживает меня на переднее сиденье связав мои руки скотчем. Хочет положить его в бардачок, но решает забрать себе, закрыв дверь машины.
Я с ужасом жду своей смерти.
Том садится за руль и заводит машину. Я замечаю кровь на его руках. Скорее всего, это моя.
Он оборачивается назад и берет в руки какую-то черную майку, завязав ею мои глаза. Слышу, как заводится машина и чувствую, как начинают дрожать мои ноги.
— Прошу тебя, остановись, — всхлипываю я.
— Только не заводи снова эту песню, — стонет он.
Я кашляю, потому что салон начинает заполнять дым от сигареты.
— Послушай меня…
— Нет! — выкрикивает он и я слышу, как кулак ударяется об руль. — Это ты послушай меня! Твой брат самый настоящий кретин, какого только земля носит. Как ты можешь защищать его?
Я почти уверена, что в этот момент он обернулся ко мне лицом и смотрит на меня в ожидании.
— Ты его совсем не знаешь…
— Звучит не очень убедительно, — слышу я его голос спустя пару секунд он опускает повязку с моих глаз. — Он трогал тебя?
Я качаю головой, хоть это и неправда.
— Брось, Алексис, ты никогда не умела врать, — качает он головой и на какую-то долю секунду я улавливаю взгляд нормального человека. Не того, кто убил Сэма. Не того, кто пытался изнасиловать меня. — А твой брат никогда ни умел вести нормальные переговоры. Он всегда распускал свои длинные руки, которые я сегодня же ему отрублю.
Господи, он совсем не слушает меня.
Он заворачивает влево, и мы выезжаем на шоссе. Я не узнаю эту дорогу, так же не узнаю дома, которые вижу впервые.
Повязка, которую он снял с моих глаз сдавливает мне шею, потому что привязана к сидению. Глотать тяжело и ужасно хочется пить. Я улавливаю момент, взглянув на себя в переднее зеркало и ужасаюсь увиденному.