Картинки были яркими. Сочными.
Ночь. Потолок, разукрашенный тенями. Громкие выдохи. Яростные, честные слова. Тепло губ на губах. Ванильный кен, который…
Я отпрянула. Пошатнулась. Пальцы сами коснулись висков, будто старались пощупать воспоминания на предмет реальности. Воспоминания моими не казались. Словно кто-то нарочно нарисовал в голове картинку и заставлял в нее поверить.
Я ведь замужем и не могла… Или могла?
Взгляд Эрика метал молнии, и их целью была я.
— Что теперь скажешь, пророчица? — спросил он, хотя ответа, скорее всего, не ждал.
— Тебе нужно остыть, Эрик!
Еще одна провокация. Мы с Эриком повернулись к Владу синхронно, и я не смогла сдержать испуганного всхлипа.
Выглядел Влад прескверно. Ссадина на щеке, наливающаяся синим, струйка крови прямиком из виска, рука, которой он придерживал вторую, хриплое дыхание.
— Заткнись! — отреагировал Эрик, сбивая его с ног очередным пассом.
Безумие! А ведь действительно, прошлое умеет убивать. В Эрике, например, оно убивает человека. А виновата в этом я…
— Прекрати! — выкрикнула, шагнула к нему, становясь между ним и притихшим в снегу Владом. Было страшно и больно, хотелось плакать, как маленькой, а еще лучше — убежать туда, где никто не найдет. Спрятаться, пока буря не утихнет и снова не выглянет солнце.
Бежать вот только некуда. И незачем.
— Защищаешь его. Как мило, — едко ответил Эрик и попытался меня обойти, но я ухватила его за рукав.
— Никого я не защищаю. Ты не должен судить его за предательство. Суди виновного, Эрик.
Наверное, это были правильные слова. Если вообще существуют правильные слова в таких ситуациях. Во всяком случае, они остановили Эрика, заставили снова на меня посмотреть — и этот взгляд был другим. В этом взгляде мелькнул испуг — на секунду, но мне хватило, чтобы заметить.
— Я — твоя жена, — сказала я тихо, с силой сжимая кулаки в надежде, что ногти, впивающиеся в ладони, помогут сдержать приближающуюся истерику. — И именно я виновата. Не он, — я махнула рукой в сторону Влада, — не Гарди, не весь мир. Я. И если ты сейчас хочешь кого-то ударить, чтобы выместить злость — ударь меня.
Сознание отреагировало вялой вспышкой страха: а что, если Эрик действительно…
Не смог. Отступил. И голову склонил, разглядывая снег под ногами. Кулаки все еще сжимал, но на Влада, тщетно пытающегося подняться, не смотрел. На меня, впрочем, тоже. Гарди громко всхлипнул и обнял себя за плечи.
Холодно. Ветер хлещет, обнимает гибкими, длинными пальцами, но я его почти не чувствую. Холод, сковавший меня, идет изнутри.
А потом Эрик просто исчез. Только что был здесь, и вот уже нет. Пустое место, истоптанное ботинками, но и его скоро засыплет снегом.