«Мне надо привыкнуть».
Друг за другом мы пробирались по невидимой тропе. Я напомнил ей о том, что она хотела мне открыть секрет.
«Ты хотела мне сообщить секрет…»
«Какой секрет? А-а. Лучше после… когда придем. Скажите, — спросила она, — вы верите в привидения?»
«Нет».
«Но ведь их все видели. И вы тоже. Разве вы не видели? Я сначала подумала, что это снимают какой-нибудь фильм».
«Если видели все, значит, это не привидение».
«Почему?»
«Привидения — дело сугубо индивидуальное. Тень Банко является только одному Макбету».
«Кто это был?»
«Это были князья Борис и Глеб, сыновья Владимира. Святые братья, препоясанные милостью и венчанные смыслом».
Она чувствует себя виноватой передо мной, думал я, если бы я был виноват перед нею, она бы молчала. Она думает о том же самом, поэтому говорит о посторонних вещах и делает вид, что забыла о том, что было на берегу и что мои руки касались ее тела. Она делает вид, что не догадывается, зачем мы возвращаемся ко мне домой, но на самом деле думает об этом и говорит о постороннем.
«Что это значит — препоясанные милостью?»
«Так говорится в летописи».
«Откуда они взялись?»
«Оттуда же, откуда являются все привидения».
«Значит, это все-таки привидения?»
Помолчав, она спросила, откуда я знаю, что это они.
Я ответил, что есть известные иконы. Одна висит у меня, разве она не заметила?
«Но в жизни они, наверное, выглядели иначе».
«Нет, они выглядели именно так. Иконы сделали их такими. А как они до этого выглядели, не имеет значения».
«Не имеет значения. Что же тогда имеет значение?»
То, что мы идем ко мне домой, хотел я сказать. Потому что дома это произойдет так же неизбежно, как то, что сейчас пойдет дождь, потому что решение принято.
«А вдруг мы их снова встретим?»
«Они в деревню не заезжают, Роня».
«А если встретим? Что тогда?»
«Ничего, поздороваемся и пойдем дальше».
«А они потом разнесут по всей округе, — нервно хихикнула она, — что я была у вас ночью».
«Не разнесут, Роня. Святые молчат». Несколько минут спустя мы бежали сломя голову, вокруг падали свинцовые капли, мы едва успели нырнуть в сени — дождь обрушился на мертвую деревню. Во тьме, шумно дыша, нашарив дверь, мы ввалились в избу.
Я топтался посреди комнаты, моя гостья полулежала на постели, свесив ногу на пол, короткое платье, успевшее только слегка намокнуть, обрисовало ее бедра.
«Ну что, — сказала она, отдышавшись, — будем чай пить?»
Я молчал и думал о том, что я сейчас подойду и переложу ее свесившуюся ногу на кровать. Подойду и сяду рядом.
«Будем чай пить», — сказал я.
«Эх, вы!»
«Что — я?»
«Эх, вы! — повторила она почти со злобой. — И вы все еще не понимаете?»