Вскоре открылись Синее Морцо и промысел. Издали было не понять, что там, у приплотка. Но сблизились до видимости и различили редкие бударки, часть причалов пустовала. И опять не появилось ни у кого ясности.
— И тут та же хреновина, — возмутился Илья.
— А может, берет? — засомневался Кумар. — Сдал рыбак и ушел. Вот и пустой причал.
— С одной насести да разные вести, — усмехнулся дед Позвонок.
3
Не может нужливый человек оставаться один. Нужда сама по себе тягость непомерная, и одиночанье в такую пору гибельно, ибо может она в таком разе в дугу согнуть, толкнуть за край допустимого. И тогда пропал человек. По этой вот самой причине без сговору сошлись в тот вечер мужики в мазанке Ильи Лихачева. Общая крайность свела. И Гриньку привел с собой Иван Завьялов.
…Солнце давно ушло на покой. Вечерний край неба дотлевал пепельными облаками. За околицей села, на берегу заманихи, призывно зазвенела гармошка, проиграла несколько переборов и заглохла. Завизжали девчата, засмеялись парни. Опять гармошка ожила.
Гринька, опершись локтями о перильца, стоял на плоту и поджидал своего дружка-ватажника, чтоб присоединиться к гульбищу. Он нетерпеливо посматривал на плотно прикрытую дверь казармы, где после дневной колготы вечеряли ватажники. Гринька явно представил длинный общий стол между ярусами нар и порадовался, что у них с Олей есть свой ухоженный угол в этом мрачном неуклюжем доме.
По-кошачьи скрипнула казарменная дверь. Гринька увидел Ивана Завьялова, в темно-синей коротайке поверх светлой косоворотки, в сапогах, густо помазанных дегтем.
— Добрый вечер, дядь Вань.
— Здравствуй. Че один-то? Слышь-ко, девки соловками заливаются? — Завьялов кивнул за промысел, откуда слышались переливы гармошки и голоса девчат.
— Миньку жду.
— Или не сговорились? Дружок твой давно без задних ног дрыхнет. Ухайдакался за день-то. Так что один топай.
— Да я с ним собирался. Че одному-то…
— Девок щупать в одиночку сподручней. Тогда, коли так, пойдем к Илье. Не всяк день по гуляньям шастать. А вон и Лексей. — Завьялов увидел выходящего из казармы брата.
В невеликом жилье кроме хозяина и квартировавших Андрея и Тимофея Балаша сидели Кумар и Макар Волокуша. Илья с Кумаром — нетерпеливо-выжидающе, на кортках возле топящейся печи, остальные — кто где: по лавкам и на громоздком сундуке.
Когда вошли братья Завьяловы с Гринькой, разговор уже накалился до такой степени, что спорщики были крайне возбуждены. На некоторое время, пока прибывшие рассаживались, в мазанке установилась обманчивая и недолгая натишь.
— Невмоготу стало, — подал голос Илья, — рыбу некуда деть. Подсобили, называется…