После пожара на льдобугре удумал Дмитрий Самсоныч новым делом заняться — корневым засолом. Не так чтоб оно и новым-то было. В старину и деды и прадеды тем занимались. Да и ныне, когда рыбный завал припирал, вспоминали этот сколь давний, столь и примитивный способ соления: ни льда, ни чаньев — ничего не требуется. Режь рыбу, укладывай слоями в ямы да солью, как землей, пересыпай добрым слоем. Балыки, понятно, не те, что со льдом да в посудине, но все же годны на сбыт: на безрыбье и рак рыба.
Красная рыба маячненскими водоемами пошла шибко, и Крепкожилины за неделю просадили все деньги. Дмитрий Самсоныч засобирался в волость к знакомому рыбнику, чтоб перехватить деньги в долг, да Яков отговорил.
— Надо еще посмотреть, сумеем ли балыки корневого засола распродать, — резонно засомневался он. — Нахватаем долгу-то…
— Кто без долгов, тот бестолков, — слабо противился старик, но в душе был согласен с сыном и поездку отложил.
А тут городчане нагрянули, и Крепкожилины удачно, с добрым барышом, продали сушку. Вновь открылась возможность засаливать балыки из осетров и севрюг, но Яков воспротивился:
— Корневой засол, тятя, много нам не даст. С рубля рубль чистый получим, как ты мыслишь?
— Должны бы получить, — неуверенно сказал Дмитрий Самсоныч.
— Во! А ежели бы я предложил с рубля трешку? — Яков хитро посмотрел в глаза отца. — Али пятерку, а?
— Тако, Яш, в рыбном нашем деле быват, но редко.
— А ежели я надумал эту редкость? — в глазах Якова мелькают зеленые огоньки.
— Ну? Че томишь-то?
— Аль, тять, не догадываешься? Икру будем брать. Без рыб. Рыба нам без надобностев. А икорку возьмем.
— Так нельзя, Яша, эдакое добро портить, — разочарованно отозвался старик. — Слухи пойдут, начальство прознает. Грехов не оберешься.
— Ниче! Оно, начальство-то, тоже пить-есть хочет. Ежели какой случай, мы ему икорки пудик подбросим. Заткнется. А мало — так и денег. Рази кто выстоит! Ни в жисть не выстоит.
— Боязно. Дело-то страховитое.
— Всполошился раньше времени, — уколол Яков. — Сколько помню, не такое было. И ниче — сходило с рук.
Не стал Дмитрий Самсоныч перечить сыну. Подговорили они нескольких мужиков, которые понадежнее, поотчаяннее, посулили хорошие деньги и начали втай засаливать осетровую и севрюжью икру. Яков радовался удаче, Дмитрий Самсоныч, страшась, что дело это не сохранится в скрытности, помалкивал, поощряя тем самым сына. И только Меланья была глуха к их словам и делам. Все ее думки были о меньшом.
16
Переночевал-таки ту ночь Тимофей у Чапурки! Кумар с Садрахманом уехали в село, а двое казахов-незнакомцев остались. Без постели, укрывшись рваными фуфайчонками, дрогли они до зорьки на голых мостках под закроем. Тимофей напоказ, чтоб позлить упористых сторожей, улаживал постель, взбивал ватную подушку. Казахи зыркали, кололи его раскосыми глазами, но терпеливо молчали.