И тут пришел на помощь Чебыкин. Он послал в губернию нарочного, и тот к вечеру привез пять флаконов дорогих французских духов «Джоконда» из лучшего магазина торгового дома братьев Гантшер. Ротмистр победоносно раскупорил один флакон с изображением Моны Лизы на наклейке и прошелся по всем комнатам, опрыскивая пахучей жидкостью все, что подворачивалось под руки.
— Я так вам благодарна, — оживилась Глафира.
— А я вам, дорогая Глафира Андреевна.
Пребывание Чебыкина в Синем Морце явно затянулось. Всегда спорый в решениях, на этот раз исправник мямлил с выводами, удивляя привыкших к его решительным действиям полицейских, целыми днями слоняющихся без дела по промыслу и селенью.
Резеп догадывался о причинах такой неспешности, зло косился на исправника. Но стоило Чебыкину обратить внимание на плотового или же спросить что, как тот преображался, готовый исполнить любое его желание.
Но Глафире все же высказал неудовольствие:
— Загостевался Чебыкин-то.
— Службу, знать, справляет. Мы ему не указ.
— Оно конешно, только у Крепкожилиных али в ином дому не задержался бы.
— Как ты можешь…
— Могу, — перебил ее Резеп, и Глафире на миг он показался таким же, каким знала его при Ляпаеве, когда она была для него всего лишь бедной родственницей хозяина, которую можно было ссильничать, поучать, требовать от нее. — Мы с тобой договаривались.
— Мало ли что было, — запоздало мстя за прошлое, сказала Глафира и заставила себя улыбнуться. — Я тебе не жена, чтоб позволять ревновать. Не забывайся. А Чебыкин — очень приятный человек. И кстати, если бы он не задержался, топать бы тебе по этапу.
— Не понимаю, — насупился Резеп.
— Не притворяйся, все понимаешь. А теперь иди да присматривай, людям доверяться нельзя…
Резеп после таких ее слов враз сник. И по тому, как повяли его глаза и опустились щеки, а бледность залила лицо, Глафира укрепилась в своих предположениях. И подумала, что этот страшный человек и ее может порешить, лишь бы зародилась в нем надежда прибрать состояние к рукам.
— Теперь что же, Глафира? — убито спросил Резеп. — Я-то, выходит, не при деле… Все прахом?
— Обожди, Резеп, — осторожно подбирая слова, ответила Глафира. Она не знала, как дальше сложится жизнь, а потому не хотела быть опрометчивой и сразу же отталкивать Резепа. Да и что она, неопытная женщина, без него в огромном и непростом хозяйстве… — Не торопись, не все вдруг…
Уходя, Резеп оказал, будто припечатал:
— Ин, ладно, можно и погодить. Только не забудь: мы с тобой одной веревочкой повиты.
— О чем ты? — забеспокоилась хозяйка.
— Знаешь, че там. — И вышел, оставив ее в расстройстве.