Возвратный обоз они нагнали у входа в извивну́ю крутоярую Быструю, лихо обогнали груженые повозки и, пристроившись в голове колонны, поехали дальше неспешной рысью. Опережать обоз Резеп не смел, поскольку в подобных случаях он, как плотовой, принимал на себя обязанности обозничьего — смотрел за обозниками, отвечал и за людей и за товар — и всякий раз поэтому выезжал в Синее Морцо вместе с остальными подводами.
Вскоре начала портиться погода. Крупчатый колкий снег мглистым туманом завесил и небо и острова. И санная дорога мутно и нехотя выползала из этой невиди, еле просматривались позади последние подводы.
Резеп, пряча лицо в мех отворота тулупа, расспрашивал спутницу о ее житье-бытье в городе. Глафира осторожно, чтобы не сказать ничего ненужного и не бросить тень на Мамонта Андреевича, ибо догадывалась, что Резеп у него человек доверенный, поведала о себе совсем малую толику, ровно столько, сколько положено знать постороннему, который, узнав лишнее, может обернуть его не на добро.
— Прежде у Мамонта Андреича не бывали? Что-то не примечал я вас.
— Не доводилось.
— Как же одна живете? Город… что паровая молотилка. Измолотит.
— Живу как и все.
— И чем занимаетесь, ежели не секрет?
— По-разному, — неопределенно и неохотно отозвалась Глафира. Ей начал надоедать этот мордастый, с нагловатыми глазами, мужичок. Поначалу она смущалась каждого его вопроса, но потом освоилась, и ей даже нравилось, отвечая ему, говорить общие слова, из которых он ровным счетом ничего не смог бы понять.
Их разговор был неожиданно прерван. Лошадь всхрапнула и настороженно запрядала ушами. Резеп привстал на колени и увидел впереди одинокого человека. Он стоял обочь дороги и взмахом руки просил остановиться.
Резеп натянул вожжи.
— Добрый путь вам, — поприветствовал заснеженный человек.
— Ты только ради того и остановил? — сердито отозвался Резеп.
— Возьми, коль по пути. Я заплачу.
— Тяжело лошадям.
— Вам жалко лошадь, а человека нет? — тихо, чтобы слышал только Резеп, съязвила Глафира, оглядывая невысокого молодого пешехода.
— Мне бы лишь до Шубино, а до Синего Морца я как-нибудь.
— А ты чей будешь-то?
— Крепкожилин.
— Младший сынок? — оживился Резеп. — А ну, прыгай в сани.
— А ты… никак, Резеп? Не признал враз-то.
— Он самый. Ну, подвезло тебе, братец.
— А это кто же? — Андрей пристально всмотрелся в Глафирино лицо, но не признал.
— Мамонта Андреича сродственнаца, — пояснил Резеп, — городская. В Морцо гостить едет. А ты надолго?
— Посмотрю, — неопределенно отозвался Андрей. — Работенка найдется — останусь. Надоело в городе-то…