Ничего Макару не оставалось, как убраться подальше: Крепкожилиным человека унизить, поколотить, а то и прикончить ничего не стоит… Вот тогда и поклялся Макар отомстить. Шибко рисковал мужик, потому как застань его Крепкожилины у проруби, быть бы ему подо льдом. Рисковал, но отомстил: угадал удачную ночь, когда обидчики его облавливали чужую зимовальную яму, выбрал их сети под Красавчиком. А сетей оказалось немало — две дюжины, куда больше, чем у него отобрали. По злости Макар забрал все. Вот эта небольшая несправедливость теперь и мучила его: выходит, не только свое вернул, а и чужое прихватил.
Утешало, что теперь он независимый человек и с сухопайщиной покончено. Заработает в путину — и должок Ляпаеву вернет. Месяц назад, когда иссякли запасы, он ходил к Мамонту Андреевичу, и тот, дай бой ему здоровья, выручил. Похлопал по плечу и сказал:
— Ляпаев не жаден. Бери, хочешь мешок, хочешь два, отдашь деньгами, а то и отработаешь.
Взял Макар, никуда не денешься. Нужда — не родная тетка, обещал отработать. Но теперь просвет блеснул в жизни. И дело не только в сетях. Сети хоть и меньше числом, а и прежде были. Главная и непредвиденная удача — бударкой обзавелся, И до того нежданно-негаданно, что и не поверил счастью привалившему.
По первольду, еще в начале зимы, впряглись с Николкой в чунки-розвальни и подались за дровами. Поблизости запасливые люди сухостой весь повырубили еще осенью, пришлось спускаться по протоке ниже, глубже, лезть в крепь. Лес в понизовье не строевой, дровный, оттого и запрета на вырубку нет. Возок живо нарубили.
Николка глазастый, он-то и узрел в камышовой чащобе одинокую мачту. Подивились поначалу, однако поломались в заросли и обнаружили бударку. Судя по тому, насколько ее заилило полой водой, была заброшена сюда либо штормом, либо весенним паводком и простояла-то лодчонка в камышах не один год. И выходило, что ничейная она.
Когда окреп лед, Макар прокосил камыш от бударки до яра, на катках вытянул ее к реке, поставил на чунки и привез домой. Ловцы тоже немало дивились находке, строили догадки, откуда могла появиться посудина, и уверяли, что, мол, найдется хозяин. Но хозяин не объявился, и Макар в тихие невьюжные дни чистил ее, стругал доски, ставил латки на днище, конопатил.
С появлением лодки Макар стал поглядывать на людей веселей. Даже Ляпаеву однажды осмелился сказать:
— Ты уж, Мамонт Андреич, до путины обожди, должок я те деньгами возверну. Непременно деньгами.
Про себя Макар не раз такую думу думал: «С Николкой вдвоем встретим путину. Все, что заработаем, — наше, за аренду участка только и платить… Эт-то ниче, все платят. И заживем! Лошадь, и непременно пегую, заведу, сани и все прочее. Ей-богу, заживем по-людски. Тогда не проедет масленица мимо двора, как нынче…»