Кончилась вся эта Яшкина забава плохо. Наскочив на жердь, ярка сломала себе ногу, а отец жестоко отлупил старшего. Андрей видел из курятника, куда в страхе забился, как отец, схватив Яшку за волосы, пинал его под зад, потом нашарил рукой палку и бил его, пока тот не охрип.
Досталось и матери. Она голосила и бегала вокруг, пытаясь отнять сына. Но палка прошлась и по ней. Андрей дико закричал, бросился к отцу и впился зубами в руку, державшую Яшку за волосы.
Отец часто бил мать, больше всего ночами. Андрей с Яшкой просыпались от крика, испуганно жались на печи, чаще Яшка не выдерживал, бросался, чтоб защитить мать, а наутро у него то под глазом, то на скуле красовался синяк.
Отец мог за малый пустяк накричать на мать, оскорбить ее в присутствии детей. В те далекие годы Андрей никак не мог понять, почему отец ворчит и ругается, если мать подаст кусок нищенке. Мать жалеет попрошайку, а отец за жалость поносит ее.
Рос Андрей болезненным. Отец его щадил, больше за совместные проказы доставалось Якову. Но странное дело, Яков не озверел против отца, живет с ним в лад.
…В доме царила суматоха. Дмитрий Самсоныч, всегда немногословный и угрюмый, был сегодня неузнаваем. Благостное состояние, вызванное праздником, сменилось радостью от приглашения Ляпаева. Едва стемнело, он начал одеваться во все лучшее, что было у него: белую шелковую косоворотку, сюртук немецкого покроя с вырезом позади, купленный в магазине торгового дома братьев Тарасовых, что в Табачном ряду в Астрахани. После всего натянул новенькие, еще ненадеванные хромовые сапожки.
И тут обнаружилось, что Меланье не в чем идти в гости: не явишься же в застиранном домашнем платье. Меланья, сидя на скамейке, с тяжелыми морщинистыми руками под передником, виновато и немного растерянно выслушивала ворчанье мужа.
Выручила Алена.
— Мам, примерь-ка мою блузку да юбку.
И ростом и телом сноха со свекровью почти одинаковые, да и Меланья не щепетильна в одежде и перед зеркалом вертеться непривычна. Оттого все быстро уладилось.
И тут вошел Андрей.
Яков, завидя брательника, спросил нетерпеливо:
— Ты где же пропадаешь? Одевайся, да и…
— Я не пойду, — перебил его Андрей.
— Что еще за каприз? — насупился отец. Настроение его мигом испортилось.
— Для чего вы сожгли Максутову мазанку?
В горнице наступила тишина. Было слышно, как на стене тикают часы, а в задней, за печкой, свербит сверчок.
— Эт-та как же понять? — Дмитрий Самсоныч медленно поднялся и обернулся к меньшому. — Счас отчет дать али на бумаге все изложить?
— Я должен знать, что происходит в нашем доме, — твердо, стараясь унять внутреннюю дрожь и казаться спокойным, сказал Андрей.