Хейз не отстранилась, ничему не удивилась. Она принимала ласку Кейрана со спокойным наслаждением. Чуть откинула голову назад, глаза ее слегка затуманились, губы приоткрылись.
Он наклонился ближе. Легко касаясь, медленно провел губами по ее губам. И еще раз, и снова… Пока ее рот не приоткрылся и с губ не сорвался нежный тихий стон.
Они потянулись друг к другу, сомкнули объятия, замерли, слушая дыхание друг друга, ощущая реальность и тепло тел сквозь одежду.
Не надо было ничего говорить, что-то объяснять. Эти объятия сейчас значили больше долгих лет знакомства, больше любых слов.
Внезапно что-то изменилось. Кейран шевельнулся, издав глубокий грудной звук, плотно приник к Хейз всем телом. Дыхание его стало частым и шумным. Он был напряжен до дрожи и возбужден, и хотел, чтобы она это узнала. Кейран замер, будто ждал, что сейчас она оттолкнет его, оскорбленная или напуганная реакцией его тела, силой и откровенностью желания.
Он сглотнул от облегчения, когда Хейз провела рукой по его волосам, сжимая пальцы на затылке. Кейран стиснул девушку сильнее, зарываясь лицом в ее волосы. Они пахли шампунем и самой Хейз, все тем же сладковатым цветочным ароматом. Он обвил Хейз руками, создавая вокруг ее тела плотное кольцо объятий, и почувствовал, как стук ее сердца отдается в его груди.
Она издала то ли вздох, то ли всхлип и, запрокинув голову, прижалась губами к его шее. Почувствовала слегка отросшие за день волоски под подбородком, вдохнула его запах.
Кейран закрыл глаза, не веря тому, что все это происходит. Он едва справился с порывом прямо сейчас раздеть Хейз, ощутить ее всю с ног до головы, касаясь руками и губами везде.
Почувствовав эту жажду друг в друге, они замерли, не размыкая объятий на фоне темнеющего окна.
Эти двое были возбуждены, но сейчас просто льнули друг к другу, как дети, которые ждут утешения. Как люди, уставшие от череды проблем и ищущие покоя. Как супруги, которые знают, что обретут в объятиях не только зарождающийся огонь страсти, но и тепло, доверие и почувствуют острую необходимость друг в друге.
— Я так хотел этого, — проговорил Кейран, плохо владея своим внезапно осипшим голосом.
Внутри его дрожала какая-то тонкая струна, напевая мелодию, рожденную всем его существом. И в этой мелодии было все: страсть, нежность, желание быть настойчивым и властным, и в то же время ласковым. Поклоняться и защищать. И быть нужным этой женщине, которая обрушилась на него лавиной, свела его с ума. Или наоборот вернула ему разум.
Она ничего не сказала, только шевельнулась в его руках, немного отстранилась, подняла голову и посмотрела ему в лицо. Даже в полумраке глаза Хейз казались прозрачными, сияющими, как бегущая в ручье вода.