– Мы тебя хотели спросить – что с Горячевой? Ты обалдела? Вечно от тебя проблемы! Надо было еще тогда с тобой разобраться! Куда ты ее дела? Где ребенок? Розыск по всему городу!.. Мне нужны эти неприятности?.. На меня всё повесили! Всех развезли уже! Осталась Горячева, а теперь что делать? Где она? Ты… – Дальше Любовь Игоревна стала ругаться, а я нажала отбой, потому что я услышала то, что хотела.
Люба пропала. Телефон ее выключен, он мог сесть. Но она мне ни разу не позвонила, пока он был еще заряжен. Значит, что? Значит, непонятно что. Я должна как можно быстрее отсюда выйти. Объявлен розыск… Господи, что же могло с ней произойти? Она, конечно, не такая беспомощная и совсем не глупенькая… Вот она – бежала за нами, пряталась, вещи какие-то собрала свои…
Но где она спит, что она ест? Денег у нее точно нет. Ужас какой, ужас… И все это, получается, из-за меня, из-за того, что я не взяла ее за руку и не отвела обратно в детский дом… Решила поиграть в благородную спасительницу… Нет, конечно, я ни во что не играла, мне просто было ее жалко, но вот к чему моя жалость привела. Благими намерениями вымощены дороги в ад… Такое странное выражение, я всегда думаю о его смысле. Почему так? Ведь я ничего плохого не хотела. Я просто думала, может, ей разрешат со мной жить…
Размышления мои прервала тетя Диляра, которая принесла мне полный мешок мандаринов. Там еще был яблочный сок и зубная щетка с пастой.
– Кто это принес? – удивилась я.
Тетя Диляра пожала плечами.
– Меня ж не было. Сказали – твое, почти сразу привезли.
Кроме Виктора Сергеевича, наверное, никто этого сделать не мог. Но как он узнал? Я полистала телефон. Просто домашний шпион. Даже если у тебя нет своего дома. А шпион есть. Вот, разговор с Виктором Сергеевичем, вчера, две минуты шесть секунд. А я в это время была в горячке и разговаривать с ним не могла. Он звонил, кто-то с ним поговорил, врач или медсестра, он приехал. Наверно, мне должно быть приятно. Что есть верный человек, который не бросит в трудную минуту… Привезет мандарины… Но почему-то мне стало грустно и обидно. Почему? Потому что Виктор Сергеевич недавно меня обнимал и говорил всякие глупости? Говорил и делал? И я была уверена, что он… С чего я была в этом уверена? Он тут же привел к себе другую… Нет ничего надежного в этом мире…
Слезы были близко, от слабости. Никогда у меня нет близко слез. А тут я стала плакать, жалеть себя за все – за одиночество, за полную нищету, беспросветную, из которой непонятно как вылезать, за то, что у меня нет мамы, за то, что мой отец такой жалкий, такой ничтожный и так меня предает… Даже если я ему никто, во мне же течет его кровь, но ему совершенно все равно…