Веселухин, гарцевавший рядом, застыл, как вкопанный, и стал внимательно слушать.
– У тебя реакции, конечно… – Внезапная неприятная мысль кольнула меня. – А вы там случайно травой не балуетесь?
Паша неопределенно улыбнулся.
– Это… Даха… типа…
– То есть… Ты хочешь сказать, что твоя беременная девушка балуется травой и ты вместе с ней?
Веселухин смотрел на меня с очень кислым выражением на лице.
– Блин, Руся… Ты чё… Ну мы чё… это… как все…
– Хорошо. Ты, как все. Тогда не ходи за мной. Ясно? Сидел там со своей Дахой и сиди дальше! Что ты пришел? У тебя реакции все, как у нарика стали. Я просто не поняла сначала, что с тобой не так.
– Это… типа… я не… я не… – Веселухин отчаянно замотал головой. – Это типа не… Это так… курево… Да блин… – Он вдруг двумя руками оторвал меня от земли и поставил обратно.
Я засмеялась:
– Вот какой ты сильный. Можешь подрабатывать, переносить что-нибудь с места на место. И воровать тогда будет необязательно.
Я представила Пашу, таскающего шпалы или тяжеленные коробки с продуктами, с бутылками в магазине, какого-нибудь восточного человека с животом, орущего на Пашу. Потом Пашину зарплату – сто рублей за перетасканную тонну продуктов – и надорванные внутренности… А что, лучше своровать что-нибудь на эти сто рублей и сесть на три года? За эти три года потерять веру вообще во все, выйти и продолжить воровать, а через полгода сесть уже на пять лет?
От невозможности даже в голове, даже логически решить этот парадоксальный и очень жестокий ребус голова моя стала болеть. Что было уже не первый раз за эти дни. Я закашлялась. Вот только не дать слабину, не начать себя жалеть. Иначе все силы уйдут гораздо раньше, чем я решу свои задачи.
– Идем, – подтолкнула я Веселухина, топтавшегося рядом со мной. – Как искать будем Любу, давай думать.
Я еще и еще раз попробовала позвонить ей, но телефон был отключен. Может быть, он просто разрядился за эти дни? Она могла не догадаться взять с собой зарядку. А даже если и взяла – моя Люба, как выяснилось, девочка себе на уме. Но где она может быть столько дней?
Мы проходили с Пашей по улице, и я увидела вдруг неожиданную надпись: «Булочная дядюшки Самвела».
– Хорошо, что не дядюшки Сэма… – пробормотала я.
– А? Чё? А это… Нет, нам не дадут…
– Чего не дадут? – удивилась я.
Я увидела, что к маленькому магазинчику шли бабушки. Одна как раз выходила, две другие заходили. Третья спешила из переулка…
– Здесь… это… хлеб дают… бедным… – поднатужился и объяснил Паша.
– Значит, нам дадут?
– Не. Только бабкам.
Я слегка стукнула Пашу по плечу. А он, каждый раз радуясь тактильному контакту – любому! – схватил мою руку и некоторое время не отпускал.