Я стояла в растерянности около Ярославского вокзала, думая, что мне делать и куда идти. Ехать обратно, в общежитие? Лечь и выздоравливать… Что, я такая слабая? Я сразу сдалась? Когда я читаю книги о войне, смотрю фильмы, особенно старые, я не могу представить себе, как бы я все это вынесла, как выносили они, парни и девушки моего возраста. Как бы спала на голой земле – осенью, зимой. Месяцами… Не мылась бы, ходила в мокрой одежде, которая высыхала бы прямо на мне… Как бы воевала – с оружием, лицом к лицу с беспощадным врагом… Я бы пошла воевать, и меня бы взяли, я сильная, сейчас просто никак не могу выкарабкаться…
Я прислонилась к рекламному щиту, на котором загорелый полуголый дядька, довольно молодой, но не юнец, рекламировал шоколадки. А он, этот дядька, смог бы спать в окопах, жить одной мыслью, одной целью – победить врага в войне? Не знаю…
Я решила немного отдохнуть и составить план действий. Плана на самом деле у меня не было никакого. Рядом был еще один вокзал, и самое простое и правильное было – поискать Любу там. Не думаю, если я сама теряюсь в Москве с первой секунды, что Люба поехала куда-то на метро. Если уж она добралась до Москвы, она где-то здесь. Память вдруг подсказала – ведь я не просто так придумала этот вокзал.
Когда я только приехала в детский дом и не хотела ни с кем общаться, никого видеть, наша прекрасная директор сажала меня у себя в кабинете, пока все были в школе, и я переписывала и переписывала рассказ Льва Толстого «Три смерти». Потом я ела вместе со всеми, возвращалась к ней кабинет, опять переписывала – до вечера, ужинала в столовой, сидела у окна и ложилась спать. И я смутно помню разговоры о том, что какие-то наши мальчики (тогда для меня они еще не были «наши», просто какие-то ребята из детдома) взяли и сбежали, и их поймали на вокзале, где они ночевали несколько дней. И очень, кстати, были довольны, это было потрясающее впечатление. Они свободно курили – там было полно окурков, воровали по мелочи, их подкармливали добросердечные люди, и еще было много еды, оставленной пассажирами. Я бы, конечно, пошла на это в крайнем случае, а для них это была увлекательная игра.
Люба, возможно, тоже слышала об этой истории, хотя ее привезли в детдом намного позже. Но нас Любовь Игоревна иногда ругала, что мы выглядим, как «бродяжки на вокзале, которые спят в углу у туалета». Вот что она имела в виду!..
В телефоне снова раздался сигнал сообщения. Я посмотрела на экран. Как удивительно. Почему они пишут в одно время…
«Ты где?» – в который раз написал Паша, которого разрывало от ревности и глупости. Ничего другого сказать или спросить он не мог и мучался.