– Руся… – По телефону голос Анны Михайловны был приятнее и моложе, чем в жизни. – Гм… Я хотела спросить, как ты добралась до Москвы. И не нужна ли тебе помощь?
– Нет, – ответила я и, подумав, добавила: – Спасибо.
– Да пожалуйста!.. Ох, как тяжело с тобой стало…
Анне Михайловне, которая разговаривает со мной теперь раз в год, – тяжело. Наверное, что-то со мной не так, если людям со мной тяжело. Я почувствовала, что отступившая было боль снова заползает в голову, начинает давить изнутри на виски, на лоб. Я расстегнула куртку, проверяя заодно, хорошо ли я убрала паспорт.
– Руся! Поговори со мной нормально!
– Хорошо.
– Пока Андрея нет, вот решила позвонить тебе…
Наверное, она не знает, что он поехал ко мне. Иначе бы не так со мной разговаривала.
– Что у тебя в Москве? Куда ты шла? К кому? Зачем?
Она уверена, что имеет право задавать мне такие вопросы? По праву взрослого? Так я сама уже почти взрослая, пара месяцев осталось до семнадцати. Или по праву бывшего шефа? А разве бывшие имеют какие-то права? Бывший папа, например… Вот он думает, что имеет на меня права. А если я выросла без него в детдоме, то разве у него остались какие-то права на меня, на мою жизнь, на мою душу? Ведь он пытался давить на родственные чувства, на жалость, на мою порядочность… А уж Анна Михайловна – тем более.
Другое дело, что мне очень бы хотелось, чтобы все было не так. Чтобы папа был нормальным папой, чтобы он вдруг в какой-то момент понял, что у него есть я. Я ведь так и решила поначалу, когда он появился – что в нем проснулись отцовские чувства. И так же с Анной Михайловной. Мне было спокойно и хорошо, когда я знала, что могу ей в любое время позвонить, обо всем поговорить. Могу написать о своей жизни… Я никогда не звонила и писала редко, но знала, что могу. Но то время давно прошло. Так зачем она сейчас меня о чем-то спрашивает? Она села в машину на трассе и спокойно уехала в Москву. А теперь ее заедает совесть?
Я вздохнула. Как-то странно получается. Как будто я хорошая, а все вокруг меня – не очень. Где-то здесь есть подвох и логическая ошибка.
– Руся! Ты меня слышишь? Почему не отвечаешь?
– Слышу.
– Тебе… – Анна Михайловна помедлила, —…тебе Андрей не звонил, случайно? Ты знаешь, ему сейчас нельзя ни на что отвлекаться. У него сложнейшая учеба. Место, куда он поступил, просто исключительное. Туда проходят строжайший отбор. И…
Я уже все поняла. Я бы не стала с ней разговаривать, если бы она не была матерью Андрея. А если бы она не была матерью Андрея, она бы мне сейчас и не звонила. Потому что я ей больше не интересна. Я была ее подопечной, она обо мне заботилась. А сейчас я – просто опасность.