Толстуха скосилась на меня:
– У тебя вшей нет?
От неожиданности я переспросила:
– Что?
– Вшей, говорю, нет?
Я села поровнее, поправила куртку, провела рукой по волосам, проверила внутренние карманы на ощупь.
– Нет, у меня вшей нет. Я не бомж.
– А чё ж рваная такая? Хочешь? – Она вдруг отломила кусок булки, капнув на меня горчицей, подхватив языком следующую темно-желтую каплю с бутерброда, и протянула мне. – Давай, бери.
Секунду помедлив, я взяла булку. Ну не настолько я нищая… У меня есть деньги на карточке, немного, но я ведь купила аспирин и сок…
– Сейчас поем и всё, – сказала толстуха, облизывая губы. – Иду сдаваться.
– Куда? – осторожно спросила я.
– В клинику здоровья. Приехала специально, чтобы худеть. Ешь! Вкусно, правда?
Я откусила кусок и кивнула, разглядывая молодую еще женщину. Да, наверно, нужна большая сила воли, чтобы скинуть все эти лишние килограммы.
Я посмотрела на вокзальные часы. Я проспала больше часа и чувствовала себя гораздо лучше. Все-таки у меня сильный организм. Правильно я делаю, что каждый день бегаю по утрам в любую погоду, не курю и не пью с Леной.
Соседка ела с аппетитом, явно растягивая удовольствие, а я незаметно заглотила свой кусок и достала телефон. Никто мне не звонил и не писал, пока я спала. Значит, Андрей не приехал. Потерялся где-то по дороге… Шел ко мне, а случайно вернулся домой. Так бывает. Стало грустно и пусто. И одновременно вернулось равновесие. Появившийся вдруг Андрей так меня смутил, так сбил… У меня без него хватает сейчас причин волноваться. Почему тогда так пусто и тошно в душе? Как незнакомый человек мог занять в моей душе такое место? Ведь я его совсем не знаю… И как будто не думала о нем эти два года… Только сравнивала всех с ним. Значит – что? Он поселился у меня в душе, спрятался и как будто там жил?
– Будешь за меня свечки ставить, чтобы сил у меня хватило не сбежать? – спросила меня толстуха, сминая пустой бумажный пакет, в котором был бутерброд.
Я так удивилась ее вопросу, что решила уточнить.
– А в какую церковь?
– Да в любую!
– А что, поможет?
– Конечно, – убежденно ответила женщина. – Я вот ходила в церковь, молилась и мне пришла реклама этой клиники. А так я не знала, куда мне ехать. И скидку мне сделали, тоже услышали там… – Она показала наверх.
Я вздохнула. Нет, я так наивно верить не могу.
– Да, – ответила я. – Я схожу в церковь.
– Ну хотя бы не каждый день, – женщина с надеждой посмотрела на меня. – Через день. Сможешь? А то мне некого попросить.
– А мама?
– Мама умерла. И я есть стала, – очень просто и негромко стала вдруг рассказывать мне молодая женщина. – Я с ней вдвоем жила, как-то мы мало с кем общались. И вот когда она умерла – быстро так, за два месяца сгорела, я как-то… знаешь… потерялась. Купила сигарет, не пошло. Курю, мне плохо, тошнит, воняет в доме, а на душе легче не становится. Пить тоже не могла, организм не принимал. В голове горячо, руки дрожат, тошно… Тоже не пошло. Вот я как-то приготовила себе мяса целую кастрюлю, с черносливом, со сметанкой, как мама всегда делала. Поставила кастрюлю на стол, представила, что мы вместе сидим, едим, смеемся… Поела с аппетитом. И знаешь, полегчало. Я стала каждый день готовить что-то, что мама готовила. То пироги с капустой и яйцом, то блины, то гречку с грибами. И на душе так хорошо у меня стало, так светло, как будто мама вернулась, просто я ее не вижу. Встала я как-то утром, пошла в церковь, спрашиваю…