Я наладила чай и хотела выйти. Взяла сумку, куртку…
– Ты куда? – удивился Ростовцев. – Сядь. Сейчас придет мой партнер, мы будем повторять текст. Сиди молча и все. Можешь прилечь, если хочешь. – Он показал на короткий диван и протянул мне листочек. – Не потеряй – это мой номер.
Я кивнула. Попила чаю, легла на диван и – удивительное дело – правда, заснула.
Сквозь сон я слышала, как пришел другой актер, гораздо моложе, как они повторяли текст, смеялись, пару раз громко вскрикивали, но мне это не мешало. А я спала. И никак не могла вырваться из сна. Может быть, потому что боялась проснуться где-то совсем в другом месте и понять, что этого всего не было.
– Выспалась? Вот и хорошо. Мне тут принесли пирожки из буфета, реквизит купили, всегда больше берут, остается. Ешь. Ты голодная, я знаю.
Я взяла со стола пирожок, он как будто растворился у меня во рту.
– Еще бери, – прокомментировал Ростовцев. – Я все понял. Разберемся. Больше ты голодная не будешь.
– У меня всё есть, – заставила себя сказать я. Вежливо и совершенно нейтрально. Неужели я буду поддаваться на его жалость? Мне ничья жалость не нужна, нет.
– Так, все, не отвлекай меня. Текстовый спектакль. Очень много слов.
Я обратила внимание, что Ростовцев как-то изменился. Ну конечно… У него стали другие волосы – ему наклеили на макушку небольшую рыжеватую пришлёпку, придававшую ему слегка хулиганский вид.
– А кого вы играете?
– Увидишь. Скоро уже в зал можно будет идти. Все здесь оставь – куртку, сумку… А то ты, я смотрю, такая – убежишь еще…
– Нет… – Я покачала головой.
Неужели этот человек – отец моей мамы? Этот человек – мой близкий родственник. Дело же не в том, что он народный артист. Страны, которой больше нет… Дело не в том, что он играет главную роль в прекрасном театре в самом центре Москвы… Дело в том, как он на меня смотрит… В том, что у меня – теперь – есть дедушка… Так ведь? Еще пару часов назад это казалось мечтой и фантазией… Я перевела дух.
– Что ты вздыхаешь? – Ростовцев подошел ко мне, обнял, погладил по волосам, плечу. – Удивительное дело… Да… Ладно… Растревожился я что-то так… Пей чай и отправляйся в зал. Руся… Русенька… Надо же… Галочка… – Он качал головой, повторял то мое имя, то бабушкино, я видела, что он не притворяется – правда, очень разволновался.
Я быстро выпила теплый чай, поколебавшись, взяла большую конфету в блестящей обертке, оказавшуюся просто неземного вкуса, сказала Ростовцеву: «Я пойду», и выскользнула из гримерки.
– Найдешь дорогу?! – крикнул он мне.
– Постараюсь, – ответила я.
Да, я постараюсь найти дорогу сама. Постараюсь обойтись без чьей-то помощи. Думаю, у меня это получится. Не потому что я слишком самонадеянная или гордая. Просто помощь может в любой момент закончиться. А я буду рассчитывать – как рассчитывала на Виктора Сергеевича, не задумываясь об этом. А когда мне нужно было с Любой к нему прийти, на один вечер, когда нам идти некуда было, он сказал: «Нет, извини, я занят», даже слушать ничего не стал и не перезвонил тогда. И с Анной Михайловной так же было – ее помощь и дружба закончились внезапно, без особых на то причин.