– Ну-с, пошли! – Он приобнял меня, и мы так прошли через весь театр.
Кто-то прощался с ним, кто-то махал рукой. В узком месте мы дали дорогу женщине, тащившей ворох костюмов. Она улыбнулась Ростовцеву, а он сказал:
– Вот, моя Руся…
Женщина кивнула, быстро взглянув на меня. Больше он ничего не сказал, а от избытка новых, необычных и неожиданных чувств даже забыла про свою болезнь. Потрогала лоб – кажется, и температуры нет.
– Голова болит? – заботливо спросил Ростовцев.
– Нет, нет, все хорошо, не волнуйтесь… – проговорила я.
– Давай ты будешь меня на «ты» звать, внучка! – попросил Ростовцев.
– Хорошо, попробую…
Машину он вел бодро и ловко, просто удивительно для водителя такого пожилого возраста. У меня пикали и пикали сообщения в сумке, но я не доставала телефон. Я могла догадываться, от кого они. Я решила ничего пока не отвечать Виктору Сергеевичу вообще, несмотря на то что он приходил навещать меня в больницу и в общежитие, пока я так долго спала, а Паше чуть позже ответить, что я в Москве. Даже если он ринется искать меня в Москву, вряд ли сразу найдет.
Пока мы ехали, я всё хотела спросить, с кем он живет, что скажет его жена, где дети и внуки и далеко ли нам ехать. Но Ростовцев, как только мы сели, сказал: «Устал. Очень нервно. Давно не играли. Много текста», включил негромкую музыку и так мы ехали, под приятную инструментальную музыку, молча, мне показалось, совсем недолго, меньше получаса. Ростовцев заехал во двор через шлагбаум и припарковался у подъезда. Дом был старый, семиэтажный, дверь тоже очень старая. А подъезд внутри оказался хорошо отремонтированным, светлым, в лифте темно-синие панели мерцали, как будто по ним пробегали огоньки.
– Проходи… – Ростовцев открыл дверь своим ключом.
Мы зашли в квартиру. Когда в прихожей зажегся свет, я поняла, что квартира очень большая и что в ней, кажется, кто-то еще есть.
Навстречу нам выбежал очаровательный спаниель с рыжеватой мягкой шерсткой.
– Можно погладить? – спросила я.
– Нужно! – засмеялся Ростовцев. – Тошка любит ласку. Такой вот ласковый у меня мальчик. С тобой гуляли? Приходила Лена? Лена – моя дочь, – пояснил мне Ростовцев. – Она недалеко живет. А сын – далеко, счастья ищет за океаном. Не находит, правда, никак, но признать этого не хочет. Окончил ВГИК, решил почему-то, что его гениальные идеи в Голливуде кому-то больше нужны, чем здесь. Уехал. Что делает, толком не говорит, но в кино пока его работ не видно. Проходи, вот сюда, здесь кухня.
– Давно он там? – осторожно спросила я, идя за ним.
– Да уж лет шестнадцать, наверное. Общаемся, конечно… И с внуками, иностранцами тоже…