Я легко переношу ее полуночный режим и неумные разговоры. На занятия Лена ходит нерегулярно, на первые пары – практически никогда, ложится поздно, а все наши разговоры в основном сводятся к тому, что будет, когда Лена выйдет замуж за сына какого-нибудь олигарха или, лучше, за самого олигарха. Потому что молодых жен любят и балуют гораздо больше. Где Лена может встретиться с олигархом, мы с ней вместе придумываем каждый раз (на самом деле гипотетических мест много!). И вот она мечтает об этом с утра до вечера и расписывает свою будущую жизнь, полную услад и развлечений. Ведь мечтами в принципе можно жить.
Лена не из детского дома. В нашем общежитии – в основном те, кто учится в педагогическом училище и просто далеко живут. Лена раз или два в месяц ездит на выходные домой, за четыреста километров, и, приехав, рассказывает мне о своей семье, где, кроме нее, еще двое мальчиков, ее братьев, мать и новый мамин муж, узбек Яша, которого на самом деле зовут Якуп. И Ленины братья с утра до вечера сражаются с этим Яшей, чтобы выжить его из дома. Одному брату при этом шесть лет, другому одиннадцать. Поэтому победить Яшу они пока не могут.
– Я встречу тебя после учебы? – полуутвердительно спросил Виктор Сергеевич, видя, что я задумалась.
Я покачала головой:
– Нет.
– Почему?
Иногда Виктору Сергеевичу надоедает роль терпеливого старшего товарища, у которого нет никаких прав на меня. И он начинает настойчиво придвигаться, придвигаться…
– Хочу прогуляться после занятий. А потом у меня работа.
Виктор Сергеевич вздохнул:
– Понятно. Всеми способами хочешь утвердиться в своей независимости от меня?
– Да нет. Просто надо же мне чем-то зарабатывать.
– Я могу давать тебе денег.
– Нет.
– Почему, Руся?
Я посмотрела на Виктора Сергеевича и отвернулась. Не могу я это объяснить даже самой себе. Нет, и все.
Летом я нашла себе неожиданную работу. Я помогла с сумками одной женщине, которая набрала слишком много и никак не могла спустить тележку на колесиках с лестницы магазина. Разговорилась с ней, она оказалась работницей соцслужбы. На работу меня туда не взяли, но я стала убираться у одной пожилой пары. Когда-то они работали в городском театре, женщина была актрисой, а ее муж заведовал монтировочным цехом, отвечал за декорации. Живут они небогато, но им помогает сын. Дом их на окраине города. Убирать свой старый и достаточно большой дом им тяжело, и поэтому они обрадовались, когда работница соцслужбы привела им меня.
Не могу сказать, что эта работа мне очень нравится. Убраться в доме полностью просто невозможно. Есть слишком запущенные места, есть совсем старые вещи, рассыпающиеся стулья и отваливающиеся дверцы шкафов, кое-где отходят обои, которыми, к сожалению, обклеены деревянные стены дома. Кому-то когда-то показалось, что так будет уютнее. И вообще, мне уборка не приносит большого удовлетворения. Даже наоборот. Я понимаю, что эта работа бессмысленна, монотонна и почти бесполезна. Пыль тут же садится обратно, старые пятна не оттираются. Но «мои старики», как кто-то быстренько окрестил их в моей собственной голове, очень довольны. Они тоже иногда зовут меня внученькой, всегда поят чаем, пытаются накормить поплотнее, жалеют…