В кармане у меня задрожал телефон.
– Руська… Ты идешь? Я здесь, убежала…
– Где – здесь? – ахнула я. – Куда ты убежала?
– В шалаш. Помнишь, где наш шалаш?
– Конечно. Ты одна?
– Да… Я все вещи взяла…
– Ну ты молодец!.. – Я покачала головой. Этого еще не хватало!
– И книгу, которую ты мне подарила на Новый год, – начала перечислять Люба, – и летнюю шапку, это же моя шапка, да? И еще туфли, они у меня под кроватью стояли, я себе выбрала недавно, нам привозили много… Любовь Игоревна сказала, можно брать все, что хочешь, ведь детдом закрывают, а директор сказала, все равно нельзя…
– Все, не тарахти. Сиди там, никуда не ходи. Сейчас я приду.
– Придешь? Ага… Руська… Ты меня не бросишь?
– Нет.
– Руська… Тут, кажется, огромный клещ сидит… Заснул… или мертвый… Прямо передо мной…
– Клещи огромные не бывают. Это спящий паук. Тебе письмо, значит.
– Да? – обрадовалась Люба. – От кого?
– От принца. Он говорит: «Где же эта Люба, у которой веснушки даже зимой и целые две шапки в приданое? Зимняя и летняя…»
Люба засмеялась.
– Все, жди. Помнишь, где с просеки сворачивать к шалашу? – спросила я Пашу. – Люба убежала туда. Да еще с вещами…
Паша кивнул и уверенно показал рукой куда-то вправо. А через некоторое время так же, не задумываясь, свернул. Я с сомнением шла рядом с ним. Паша через некоторое время взял меня за руку. Я руку вырывать не стала. Шли мы очень быстро, и дальше пламенных рукопожатий Паше пойти было трудно. Почти подойдя к шалашу, Паша резко застыл на месте, одним рывком притянул меня к себе и начал целовать. Мне ничего не оставалось, как отстраниться.
– Чё? – спросил Паша, не отпуская меня.
Зная неуравновешенный нрав Веселухина, я попыталась говорить как можно непонятнее. Это единственное, что его могло остановить. Когда он теряется и не понимает ничего. Правда, тогда с отчаяния он может пойти напролом, предложить вместе спрыгнуть с крыши, например… Хорошо, что поблизости ни крыши, ни омута, ни высокого берега не было.
– У тебя есть какие-то слова? – спросила я Пашу, мягко пытаясь освободиться от его рук.
– Это… чё? Есть…
– Что ты меня хватаешь, как будто ты глухонемой или собака?
Паша обиделся. Налился краской, оттолкнул меня, достал сигареты.
– Не переношу дыма, – сказала я. – И хамить не надо. Иди обратно.
– Нет! – рявкнул Паша. – Нет!
Я пожала плечами и пошла дальше по тропинке, куда мы свернули. Было очень стыло. Ноги у меня опять промокли, день был такой темный, что непонятно было – день это или ранние сумерки. В лесу еще лежал снег, много снега, и было гораздо холоднее, чем в поселке и городе.