Глаза ее, как я заметила, были чуть узковаты и совсем светло-голубые. Обычно я не обращаю внимания на цвет, но эти глаза смотрели на меня неотрывно и, вне всякого сомнения, неприязненно.
— Ты не представил меня своей… подруге.
Вид у нее был такой, будто она жевала ту самую золу, которую я вызвалась есть добровольно.
— Элоиза, это Джоан Плауден-Плагг, Джоан, это Элоиза Келли, — сообщил Колин, снова развалясь на стуле.
— Привет! — бодро поздоровалась я.
Джоан продолжала разглядывать меня с той враждебностью, которую лучше приберечь для крупных насекомых, только что забравшихся к вам в постель.
— Вы подруга Серены? — спросила она убийственным тоном человека, который знает, что задает проигрышный вопрос.
— Ну… — Я держала один раз голову сестры Колина над унитазом, пока девицу выворачивало, но не уверена, что это можно расценить как дружбу. — Не совсем, — уклонилась я от прямого ответа.
Устремленные на меня глаза Джоан метали молнии. Я с мольбой посмотрела на Колина, но он старательно отводил взгляд, сохраняя вид насмешливого безразличия. Помощи от него не дождешься. Значит, мне самой придется выпутываться из этого маленького недоразумения, или, как красноречиво выразил это Шекспир, избавлять себя от царапин на физиономии[5].
— Я историк, — с готовностью объяснила я.
Джоан посмотрела на меня, словно я только что вызвалась представить ее Безумному Шляпнику[6].
Ладно, быть может, это не самое вразумительное заявление, какое я могла сделать. Я предприняла новую попытку, добавив:
— Колин весьма любезно разрешает мне пользоваться его архивом.
Лицо Джоан посветлело.
— О! Вы изучаете мертвых людей.
Все понятно: она закончила историческую школу Пэмми, где Чингисхан бился с Людовиком XIV на Босвортском поле — и все в кринолинах. Да и вообще — если на минувшей неделе о них не упоминали в таблоидах, все это в любом случае было далеким прошлым. Но если это означало, что она не погонится за мной с хлыстом для верховой езды, мне вообще-то безразлично, считает ли она гунна Аттилу одним из подписантов Версальского договора.
— Можно и так сказать. Мертвые люди, которых я изучаю в настоящее время, оказались родственниками Колина, поэтому он был настолько любезен, что позволил мне попользоваться его библиотекой.
К библиотекам, судя по всему, мисс Плауден-Плагг особой любви не питала. Взмахом косы она отмела меня, посчитав препятствием крайне незначительным, и вернулась к Колину. Со своего места она не могла целиком исключить меня из беседы, разве только обойти стол и встать между мной и Колином, но девица и так постаралась: наклонилась, чтобы максимально повернуться лицом к Колину и свести до минимума мое присутствие. В профиль ее нос оказался приплюснутым.