— Я не… — начал Колин, но Джоан перебила его:
— Там будут абсолютно все. — Она затарахтела, перечисляя имена по списку, составленному явно для того, чтобы убедить Колина: он ужасно много потеряет, если не бросит все и стремглав туда не помчится. Я вернула тост на место. — Придут Найджел и Хлое и приведут Руфуса и его новую девушку. И Банти Бикслер будет… ты помнишь Банти Бикслера, да, Колин?
К концу я была убеждена, что она просто выдумывает имена, чтобы назвать побольше неизвестных мне людей. По лицу Колина можно было понять, что он тоже не припоминает половины имен, и у меня возникло чувство, что он не слишком жалует Банти Бикслера, кто бы ни был сей малый с таким неудачным именем.
Чувствуя, что проигрывает, наездница прибегла к отчаянной тактике.
— Можешь привести… — Джоан тупо на меня посмотрела.
— Элоиза, — услужливо подсказала я.
— …свою гостью, если хочешь, — закончила она тоном человека, идущего на огромную уступку. Повернувшись ко мне, она радушно проговорила: — Естественно, вам будет не слишком весело, поскольку вы никого не знаете. Полагаю, вы могли бы поговорить с викарием. Он обожает распространяться о старине. Церкви и все такое.
Мне должным образом указали на мое место, загнав в угол вместе с духовенством.
Как я могла отказаться после такого любезного приглашения?
— Спасибо.
— Конечно, если вы слишком заняты в библиотеке…
Я оскалилась, обнажив зубы — далеко не такие крупные и белые, как у нее.
— Ни за что не пропущу.
С хозяйского места за столом донесся приглушенный смешок.
Я пристально посмотрела на Колина.
— Простите, — как ни в чем не бывало сказал он. — Поперхнулся фасолиной.
Ну-ну.
За свой опрометчивый юмор он получил по заслугам — внимание Джоан переключилось на него.
— Значит, мы тебя завтра увидим? Не забудь, завтра вечером, в половине восьмого.
Кухонная дверь громко хлопнула.
Я встала, со стуком положила на тарелку вилку и нож. Я чувствовала, что за всем этим стоит некая предыстория. Рядом со мной на стуле шевельнулся Колин.
— Фасоли больше не надо, да?
— Да. Спасибо.
Я понесла тарелку в раковину, слыша, как затихает вдали перестук копыт. Думаю, монах-призрак из Донвеллского аббатства не стал бы с ней путаться, когда она в таком настроении. Снаружи, за кухонным окном, стало по-настоящему темно, как бывает только в деревне. В стекле я видела свое отражение с раздраженно поджатыми губами.
Меня это совсем не касается, нет, в самом деле.
В отражении я увидела приближавшегося с тарелкой в руке Колина. О, к черту все это. Если он собирается втянуть меня в свое любовное злоключение, меня это касается. Особенно если учесть, что это я подвергалась риску преследования злобной амазонкой. Я предпочла бы монаха-призрака. Из него по крайней мере можно состряпать славную историю, когда я вернусь домой.