— Обычно ты. В основном когда я в чем-нибудь тебя переспорю.
Майлз потер подбородок с видом надменной задумчивости.
— Что-то не припомню подобных случаев.
— Ой, смотри! — Генриетта заговорщицки наклонилась к нему, вышитый подол ее платья мазнул по носкам туфель Майлза. — Ты точно спасен. Миссис Понсонби подцепила Реджи Фитцхью.
Майлз проследил, куда указывал веер Генриетты, и с некоторым облегчением заметил, что безумная женщина действительно заловила Болвана Фитцхью. Болван не наследовал титул напрямую, но его дядя являлся графом, а сам он обладал годовым доходом в размере десяти тысяч фунтов, достаточным, чтобы сделаться очень привлекательным женихом для любой, не возражающей против полного отсутствия мозгов. Непохоже, чтобы это стало препятствием, если судить по дебютанткам нынешнего сезона, на которых насмотрелся Майлз. Кроме того, Болван слыл хорошим парнем. Не тем человеком, за которого Майлз отдал бы свою сестру (такая опасность почти не грозила, поскольку три сводные сестры Майлза были значительно старше и давным-давно скованы узами брака), но он знал толк в лошадях, щедро угощал портвейном и имел привлекательную привычку действительно платить карточные долги.
Еще он, несомненно, представлял собой яркий образец портновского кошмара. Со смесью изумления и недоверия Майлз заметил, что одет он был полностью а-ля Гвоздика: огромный розовый цветок красовался в петлице, веночки из вышитых гвоздик украшали его шелковые чулки, а десятки маленьких гвоздичек вились, переплетаясь, даже — поморщился Майлз — вдоль боковых швов его брюк. Недавнее временное пребывание на континенте, со всей очевидностью, ничуть не улучшило его вкус.
Майлз застонал.
— Кто-нибудь должен похитить его портного.
— А по-моему, это придает вечеру особую пикантность, ты не находишь? Наш цветочный друг будет так польщен.
Майлз понизил голос и устроил целое представление из поправки одной из складок галстука.
— Будь осторожна, Генриетта.
Светло-карие глаза девушки встретились с его карими.
— Я знаю.
Находясь здесь in loco fratensis[10], Майлз вознамерился сказать что-нибудь умное и братское, когда его отвлек знакомый грохот.
Это была не головная боль — сильный крепкий человек, Майлз никогда не страдал такими глупостями, как головная боль — и не французская артиллерия, и никаких бобовых стеблей со спускающимися по ним людоедами, насколько он знал, поблизости не росло[11], следовательно, это могло быть только одно: Вдовствующая герцогиня Доувдейлская.
— Я сейчас принесу тебе лимонаду, хорошо?
— Трус, — парировала Генриетта.