Но старик не успокоился. Гольбейн слышал из своей комнаты, как он ворчит на запуганного, похожего на кролика мальчишку, служившего у него на побегушках. Каждый день случалось что-нибудь новенькое, и фантастические истории передавали со смесью ужаса и удовольствия. Картезианцы видели над своим монастырем огромный красный шар. Каждую ночь кто-нибудь наблюдал в небе комету. Кто-то обнаружил в камине конскую голову. Рассказывали про пылающий меч и синий крест над луной. Приверженцы старой веры все время крестились. Но в этом доме не крестились, считая крестное знамение суеверием. Гольбейн ко всему относился с иронией. Он считал тайных лютеран такими же суеверными фанатиками, как и старомодных католиков, почитающих королеву Екатерину. Те только и толковали про «святую кентскую деву», якобы имевшую беседу с королем и пытавшуюся отговорить его жениться на шлюхе. «Если ты это сделаешь, то просидишь на троне не больше месяца, — передавали ее слова. — А в глазах Бога не будешь королем и месяца. Ни одного часа. И умрешь лютой смертью».
Гольбейн уже несколько недель еженощно слышал подобные россказни в пивной (он вернулся в Лондон прошлой весной и собирался писать портреты обитателей Стил-Ярда). А осенью Генрих отправился во Францию на встречу с французским королем и взял с собой Анну Болейн. Он надеялся, тот уговорит папу признать развод. По дороге Генрих и Анна остановились в Кентербери и гуляли по саду. Так что «святая дева» (хозяин Гольбейна называл ее «безумной монашкой», всякий раз негодующе посапывая) вполне могла проскользнуть в сад из часовни, где в присутствии рукоположенных любовников, ловивших каждое ее слово, доводила себя до состояния транса.
— Может быть, это все моя немецкая тупость, но я от нее в восторге, — как-то вечером сказал Гольбейн старику, пытаясь заставить его иначе, более здраво взглянуть на вещи. — Элизабет Бартон. Монахиня. Конечно, никакая она не святая. До всех этих видений — обычная кухарка. А теперь посмотрите на нее. Мы ведь только о ней и говорим. Она стала знаменитой, ей ничего больше не нужно делать. Епископ Фишер плачет, слушая ее, поскольку полагает, будто слышит голос Бога. Неплохой доход с пары пророчеств.
Но старик лишь посмотрел на него с отвращением. Он ничего не имел против повторного брака короля, если правительство перестанет гонять еретиков и он сможет ходить на молитвенные собрания к Дейви, не опасаясь ареста и казни.
— Она такая же сумасшедшая, как и все они, эта Бартон, — презрительно сказал он. — И такое же зло. Она образ грядущего. Сжигать надо таких, как она.