«Пятеро убиты и двадцать человек ранены в самом беспощадном нападении, невиданном еще в истории города. По некоторым данным, бейсбольный стадион был захвачен религиозной сектой после того, как мэр отказал им в просьбе о предоставлении земли».
Я таращусь в экран телевизора, мое тело немеет. Религиозная секта. Пятеро убиты. Двадцать ранены. Был ли Хантер среди них? Он мертв? Ранен? В больнице? Я беру пульт и выключаю телевизор. Не могу на это больше смотреть. Не могу больше выносить этот ужас ни секунды. Где-то глубоко в груди притаилась невыносимая боль, такая, что я не могу ни чувствовать, ни дышать. Ничего.
— Ты должна перестать смотреть это. Только еще больше расстроишься, — говорит Джерард, вставая со стула, стоящего рядом со мной, и протягивает стакан воды. — Выпей немного воды. Ты бледная.
Я смотрю в его умоляющие глаза.
— Не хочу, — произношу я слабым скрипучим голосом.
— Тебе нужно больше пить.
— Зачем? — бормочу я. — Я больше не беременна, теперь мне не нужно беспокоиться об этом.
Он морщит лицо, словно от боли, прищуривается и сжимает губы.
— Нет, сейчас нет, но, может, скоро, если ты…
Я отворачиваюсь.
— Я устала, Джерард.
— Люси, знаю, ты пережила потрясение. Я знаю, но…
— Ты не понимаешь, — произношу я почти шепотом. — Ты понятия не имеешь, каково мне.
— Я смотрел новости, — слабо начинает он. — Видел все это. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать, я вынужден был наблюдать, я…
Я поворачиваюсь лицом к нему.
— Ты видел, как они стреляли? Может, это показывали в новостях? Слышал крики беспомощных людей? Чувствовал страх? Нет, нет и нет. Я устала. Пожалуйста, уйди.
— Люси, не прогоняй меня. Знаю, прошло всего два дня, но скоро тебе станет лучше, станет…
Нет, не станет.
Я потеряла ребенка. На меня смотрят, как на сумасшедшую.
Человек, который спас меня, пропал с лица Земли.
Лучше не станет, и я устала слышать обратное.
— Люси?
Мягкий голос моего отца заполняет комнату, и я заглядываю за Джерарда, чтобы увидеть его, стоящего у двери с двумя чашками кофе в руке. Он слегка приподнимает их.
— Я принес твой любимый.
Папа единственный, кто пытается понять, выслушать.
Джерард вздыхает, наклоняется и целует меня в лоб.
— Я пойду домой, приму душ, а затем вернусь. Люблю тебя.
Я смотрю ему в глаза.
Я люблю его, но слова застревают в горле. Люси, которой я была три дня назад, совсем не похожа на ту девушку, лежащую сейчас на этой кровати. Я изменилась. Не знаю, насколько сильно, но я никогда не смогу стать прежней. Никогда не смогу забыть то, что видела. Никогда не смогу спасти своего ребенка. Никогда снова не смогу увидеть Хантера.