Некоторые пассажиры первого класса мужского пола собирались в салоне за портвейном и сигарами, но молодому человеку не хотелось ни с кем общаться, и он чувствовал себя очень усталым. Сев на пароход накануне, он вдруг почувствовал, что у него в жизни появилась совсем новая забота: решив для себя, что Эдит угрожает какая-то опасность, он не мог дождаться момента, когда увидит ее вновь.
Алан смотрел на темную воду далеко внизу, рассекаемую носом лайнера, и вспоминал свою первую поездку в Англию, в медицинскую школу. Возвращаясь после обучения домой, он рассуждал о природе самого процесса ви́дения, рассматривая некоторые из вызывающих настоящий ужас фотографий, которые он приобрел у своих однокурсников. В Британии тогда царила эпидемия медиумов, проводивших спиритические сеансы по всей стране, – многие из них на поверку оказывались мошенниками. Люди безумно хотели поверить в возможность потусторонней жизни для своих близких и любимых.
Но то, о чем он говорил с Эдит, было несколько другим. Это была не потусторонняя жизнь, а долгосрочное проявление. Эмоция, присутствие, постоянно повторяющееся, но невидимое для большинства, пока не появлялся человек с техническими или естественными способностями для того, чтобы его разглядеть.
Источающие сияние эманации эктоплазмы[33] тоже являлись проявлением этого феномена. Он видел фотографии этого процесса. Но призрак, имеющий волю и цель, – это совсем другое, не так ли?
Лицо пощипывало от арктического ветра. Непроизвольно играя перчатками, Алан вдруг почувствовал запах сигары, который донес до него холодный бриз.
– Под этой поверхностью находится так много… – произнес мрачный голос рядом с его локтем. Британский акцент принадлежал авторитетного вида джентльмену, лет на десять старше самого Алана и тоже одетому в меха. Его меховая шапка в «казацком» стиле скрывала почти всю голову. Под шубой угадывалась бочкообразная грудь, щеки были красными, а в торчащей бороде виднелись седые волосы. Мужчина жестом показал на громадную гору льда, плывшую в воде. Она казалась слишком близкой к кораблю, но за сегодняшний вечер они проплыли уже мимо нескольких айсбергов, находившихся приблизительно на таком же расстоянии.
Алан коснулся пальцами шляпы, но промолчал. От мужчины здорово несло коньяком.
– …Этого айсберга, – продолжил пассажир. – Над поверхностью мы видим только его десятую часть. А девяносто процентов его находится под водой, торча во все стороны.
Когда мужчина затянулся сигарой, на его глаза навернулись слезы – от холодного воздуха или от дыма? Или он просто расчувствовался от выпитого?