Эдит опять была одна.
Она услышала, как кто-то негромко напевает, и узнала мелодию, которую Люсиль играла в библиотеке. Навязчивую, печальную и в то же время нежную. Колыбельная. Для мертвого ребенка?
Мелодия текла по галерее со множеством граней, которая простиралась перед Эдит со всеми своими голубыми отражениями и летающими ночными бабочками. Казалось, что она звучит целую вечность, и Эдит показалось, что предметы, находившиеся за всеми этими дверями, были переставлены с тех пор, как она забрала себе цилиндры. И что все эти предметы, если рассматривать их как единое целое, могут рассказать ей всю историю.
Что Энола так отчаянно хотела ей показать? Следуя за мелодией, девушка наконец поняла, что та звучит из мезонина, из-за закрытой двери. Глубоко вздохнув, Эдит распахнула ее.
За дверью оказался Томас, обнимающий женщину, и его профиль был ясно виден на фоне ее длинных темных волос. Ее обнаженные плечи подставляли себя под его поцелуи, а его лицо было скрыто в нежной ложбинке между ее грудью и плечом. Она прижималась к нему.
Кто это? Его любовница?
Женщина из лифта. Его тайна. Наконец-то я ее встретила.
Мужчина вздрогнул и повернулся – женщина повернулась вслед за ним.
Эдит чуть не задохнулась – это была Люсиль.
И это была ее комната – наполненная ночными бабочками и всякой мертвечиной, она свято хранила тайну Томаса: Люсиль была его любовницей.
За пределами мезонина
Томас и Люсиль услышали, как Эдит резко втянула воздух, и синхронно повернулись к ней. Она не могла поверить своим глазам: на лице Томаса явно читались паника и чувство вины.
Но разве он что-то сказал?
Ни слова.
Люсиль набросилась на нее, Эдит отступила назад и, поворачиваясь, наткнулась на рабочий стол. Набор для восхождения перевернулся и с шумом рассыпался; покатились, разбиваясь, всякие баночки – освободившиеся из них ночные бабочки устремились за Эдит, когда она побежала, набирая скорость.
Этого не может быть. Я этого не видела.
Люсиль приближалась.
Лифт. Он был единственной надеждой Эдит на спасение. Она нажала на кнопку, умоляя механизм подняться. К сожалению, безуспешно: Люсиль догнала ее, грубо схватила за воротник ночной рубашки и за волосы. Пытаясь освободиться, Эдит ощутила безумную силу ее захвата. Люсиль была явно сильнее. Ярость и ненависть искажали ее лицо.
– Наконец-то все выяснилось, – с триумфом произнесла Люсиль, поворачивая Эдит лицом к себе. Спина Эдит прижалась к балконным поручням. – Нет больше нужды притворяться. Теперь ты знаешь, кто я и кто он!
Схватив Эдит за руку, она попыталась сорвать с ее пальца темно-красное обручальное кольцо. Семейная реликвия Шарпов, которой так дорожат покойники. Металл царапал палец Эдит и жег так, будто плавился.