— Ничего себе — немного!.. — возмутился, было, толстый, но вспомнив о цели своей поездки, осекся:
— Впрочем, ничего страшного! Это у нас в городе все такие изнеженные и хилые, а здесь в глубинке народ другой, крепкий!
Он обернулся к стоявшему у него за спиной долговязому мужчине, которому Рыков мысленно дал прозвище «богомол»:
— Вот, Николай Викторович, это и есть наша главная надежда и опора! Это те самые избиратели, ради которых…
Не дожидаясь окончания его речи, Рыков перебил:
— Извините, а вы сами кто будете? Видите ли, я здесь живу недавно, и местное руководство знаю не очень… Я так понимаю, вы из районной администрации?
— Из районной? — толстый самодовольно рассмеялся. — Берите выше, уважаемый, значительно выше! Ну-ка, представь нас! — обратился он к «богомолу».
Тот поспешно вышел вперед:
— Это — депутат Государственной Думы от нашего округа Реваз Георгиевич Хабелов, я — губернатор области Смирнов Николай Викторович, а это…
— Ну, остальных можешь не представлять! — перебил его Хабелов. — Они тут все местные, должны знать друг друга!
— А от кого депутат? — с невинным выражением поинтересовался Рыков.
— В каком смысле? — удивился Хабелов.
— Ну, от какой партии?
Лицо Хабелова выразило еще большее удивление. Рыков, заметив это, едва не рассмеялся и, вскинув извиняющимся жестом руки, с улыбкой произнес:
— Понял! Вопрос снимается!
Хабелов тоже изобразил улыбку и с довольным видом кивнул головой.
Во время беседы Хабелов, словно подчиняясь какому-то безотчетному страху, всеми силами старался не смотреть Рыкову в лицо. От этого взгляд его сделался бегающим, а голос — неуверенным, робким. Рыков же напротив, заметив это, уперся взглядом в лицо Хабелова и, насмешливо ухмыляясь, откровенно его разглядывал. Впрочем, назвать усмешкой исказившую его лицо гримасу можно было лишь с большой натяжкой. Наконец, Хабелов не выдержал:
— Ну, я думаю, нам уже пора! Приятно было познакомиться! Об остальном вам расскажет глава вашей администрации!
Он повернулся и направился, было, к лодке, но Рыков неожиданно придержал его за рукав:
— А можно один вопросик? Чисто из любопытства…
Хабелов удивленно обернулся:
— Какой вопросик?
— Да так, ерунда, можно сказать… Вертолет у вас больно красивый… Американский, наверное?
Вопрос был для Хабелова настолько неожиданным, что он поначалу даже растерялся:
— Почему американский? Итальянский, «Агуста Вестланд», модель 139… А почему вы спросили? Знакомы с такой техникой?
— Я? — переспросил Рыков. — Ну, что вы, откуда! В советское время, было дело — летал пару раз на наших, отечественных, а уж иностранные… Разве что в кино! Салон, наверное, не хуже, чем в «мерсе»?