– Вычеркнуть из жизни? – Нора насупилась.
– Ну да, бросить и позабыть. А что касается третьего вопроса… – Я взглянул ей в глаза и расплылся в улыбке. Пусть знает, что этот вопрос я не отклоню. – Если бы вы не были знакомы, то я сказал бы: «Мама, Кен, Хардин, вот дама моего сердца».
Засмеявшись, Нора прикладывает к губам пальчик. Посасывает его, и я теряюсь в догадках: то ли она делает это машинально, то ли пытается меня обезоружить.
Ну уж нет, только не в мою смену. Отвожу взгляд от ее волнующих губ и притворяюсь, будто не замечаю манящего жеста.
– «Дама сердца»? – прозвенел в осеннем воздухе чистый голос. Ветер немного утих и уже не швыряет в лицо волосы. Темные пряди разложены по плечам, их острые кончики начали завиваться. Протянув руку, я касаюсь шелковых локонов, и Нора внимательно всматривается в мое лицо.
– Да. Думаю, это самый подходящий эпитет для женщины, обладающей массой достоинств. – Я заправляю ей за спину прядь волос и легонько поглаживаю по лопатке.
– И что же это за достоинства? – Ее грудь вздымается и опускается с каждым произнесенным словом.
Тихо хмыкнув, я продолжаю ласкать ее кожу. Она – как котенок, которому хочется, чтобы его целый день гладили и почесывали. Кажется, я превращаюсь в кошатника. Бр‑р‑р. Кошек рвет комочками шерсти, и иногда они гадят в доме. Не знаю, сумел бы я с этим смириться. Благо пока что у меня лишь одна кошечка, Нора.
– Ну, например, вот это. – Я подношу руку к ее глазам. – И это. – Касаюсь нежных губ. Пальцы медленно сползают к груди, и я бережно обвожу сосок. – И это. – Я прикладываю ладонь к ее сердцу и чувствую, как оно бьется. – А это – самое любимое.
Внезапно Нора осыпает меня поцелуями. Щеки, губы, подбородок, глаза – все, что придется. Мое робкое «ой» тает в облаке поцелуев. Она вся в моих объятиях, такая нежная, такая теплая. Ее обуяла какая‑то нереальная страсть.
– А еще ты училась в колледже.
Она чмокает меня в лоб и смеется. Мне приходится открыть глаза, чтобы удостовериться, что это не сон. И все же какое‑то смутное опасение подтачивает меня, словно червь, толкает в изнуренное сердце и шепчет: самое худшее впереди. Я мысленно перебираю все сцены, когда мы были вдвоем, и они ясно встают перед глазами, однако стоит сосредоточить взгляд на чем‑то одном, как оно ускользает. Все, что связано с ней, – преходяще. Что с нами не так?
– А еще? – Теперь она елозит у меня на коленях.
Подхватив Нору под ноги, приподнимаю, чтобы она меня не касалась.
– Не спеши. Мы не закончили игру. – Подавшись вперед, зарываюсь лицом в ее груди. – А ведь ты меня почти отвлекла.