Она словно повторила мои мысли, это вызвало легкую оторопь.
— Почему это? — спросил я после долгой паузы, поставил на подставку фарфоровый чайничек и повторил вопрос: — Ну, скажи на милость, почему?
— Будто сам не знаешь! Татуировки и все остальное… ты похож на головореза, но каким-то чудом умудрился произвести самое благоприятное впечатление на папу! А он в людях не ошибается! И ты пригласил меня на лекцию! Не в синематограф, не на танцы, а на лекцию, Лео!
— Может, я просто страдаю от чрезмерной стеснительности?
— Ты? — Лили рассмеялась, и глаза ее мягко засветились изнутри, словно отражая солнечные лучи. — Да, действительно. Это просто не пришло мне в голову. Извини. Ты такой решительный на вид…
— Внешность обманчива.
— Но мы останемся на танцы?
— А у меня есть выбор?
Лили задумалась и покачала головой.
— Нет. Иначе я поеду домой заливать тоску и разочарование в жизни вином. И тебе станет стыдно.
— Стыд — моя ахиллесова пята, — улыбнулся я и насторожился, заслышав странный шум на площади.
Обернулся и удивленно хмыкнул при виде подъехавшей к памятнику самоходной коляски, крайне непривычной на вид. Она была не столь массивна, как полицейские броневики, и обладала куда более тихим движком.
«Форд-Т»! Самоходная коляска на паровом ходу производилась в Новом Свете, и по эту сторону Атлантики встречались лишь единичные экземпляры. Тем удивительней было увидеть ее в курортном городке.
Вслед за «фордом» к памятнику Максвеллу подъехало три открытых конных экипажа, и констебли принялись вежливо и вместе с тем решительно просить разойтись оккупировавших площадь студиозиусов. На своих местах полицейские позволили остаться лишь художникам-мэтрам.
Выбравшийся из-за руля самоходной коляски молодой черноволосый человек установил на брусчатке треногу кинокамеры и начал съемку. Его ассистентка в неприлично короткой юбке и блузе с коротким рукавом щелкнула перед объективом хлопушкой и поспешно отступила в сторону. Важные господа из прогулочных экипажей встали у памятника и принялись что-то степенно обсуждать.
— Ну надо же! — присвистнул я. — Обычной фотокарточки на память теперь недостаточно?
Лилиана поднялась из-за стола и грациозно облокотилась на ограждение террасы. Смотреть на нее снизу вверх было не слишком-то прилично, поэтому я встал рядом.
— Я их знаю, — произнесла вдруг она. — Вон тот высокий толстяк в цилиндре и с сигарой — это Джозеф Меллоун. Папа недавно пригласил его на ужин, так он и к нам со своим кинохроникером пожаловал, представляешь?
— Меллоун? Миллионер и меценат? — догадался я. — Тот самый, что профинансировал реставрацию амфитеатра? А остальные?