— Техника, стиль, сумасбродство. А сегодня, когда ты встала на ноги, я подумал, поседею, именно так она меня и дразнила. А кроме этого, я вот вчера не зря во дворце побывал. У меня там друг старинный по моей просьбе открыл книгу родов, и там я смог проследить и удостовериться, что ты ее наследница.
Я стояла ошарашенная. Нет, в каждой семье можно проследить линию наследования, ведь для нас это важно. Очень часто можно заранее понять, какой силой будет обладать потомок. Но только после войны многие рода начали свое существование заново. Потому что предыдущие были прерваны. Так вот, я смотрела, у нас нигде не значится никакая Нинель, а значит, можно предположить, что ее не стало во время войны.
— У тебя очень живая мимика. По твоему лицу можно быстро понять, о чем ты думаешь. Нинель погибла в той войне, погибла, защищая только рожденную дочь — Ириду.
А вот тут пришло понимание, именно Ирида, является наша основательница рода. Надо срочно рассказать об этом бабушке, пусть исправит в нашей книге.
— Я хочу тебя научить летать, так как летала Нинель. Если кто и способен вытворять все это в небе, то, пожалуй, только ты со своей метлой. — Метла, прижимающаяся все это время ко мне, чуть подалась вперед, ох и любит она быть в центре внимания.
Но меня сейчас интересовало не это:
— Кто отец Ириды? — мне кажется, я знала ответ на этот вопрос, но все же.
Магистр отвел глаза, не смотрел на меня, и молчал. Молчал, мне показалось так долго, а потом глухо ответил:
— Рождена она была от меня, но назвать себя ее отцом я не могу. Когда я вернулся с войны, моя девочка была уже взрослой, у нее уже была своя семья, и она не простила меня, что я ее бросил, что не смог защитить мать. Меня не было тогда в ее жизни, а после она не дала мне там и появиться. — Говорить ему было тяжело, слова как будто резали горло изнутри, но он продолжил.
— Я пообещал ей, что сам не буду искать встречи с ней и ее детьми, но время шло, мой дар, он же проклятье — бессмертие, был со мной. Я видел ее смерть, она ушла сама, когда поняла, что пора. Я еще следил за ее дочкой, моей внучкой. Потом, знаю, это трусость, но мне было так больно смотреть, как умирают те, которые должны были пережить нас с Нинель. — Да он долго держал это в себе.
— Мы ведь когда-то мечтали, что состаримся вместе, будем играть с внуками и правнуками. А теперь ее нет, и передо мной наше наследие, и я даже не могу вспомнить, какое ты по счету поколение. — Улыбка вышла такая жалкая, и явно с издевкой над собой, это жутко — пережить всех, кого любил.