Да и не требовалось ее вмешательства в бойню. В любом случае это конец – понимали обе стороны.
Командующие Шаутов запросили пощады, и, прежде чем Бану приняла капитуляцию, ей донесли, что генералу противника, легендарной Бестии Яса, удалось сбежать.
– Мразь, – не сдержалась танша.
Капитуляцию приняла. А заодно – целый скоп обозных колесниц, оружия, толпу ненужных людей (которыми частично все-таки в итоге пополнила вспомогательные ряды) и какой-никакой провиант – на ближайшее время перебиться хватит.
Самым ценным трофеем сражения стал освобожденный кузен Хальван. Бансабира предложила ему остаться с ней, однако молодой ахтанат, немного придя в себя в сестринском лагере, поблагодарив, попросил дюжину человек и малым отрядом под покровом ночи стал пробираться к лагерю Сабира в другом конце страны – чтобы привезти новости о победе Бансабиры в очередном сражении и встретиться с отцом. Ванбир наверняка несколько месяцев не знал покоя из-за пленения первенца.
Шестидесятилетний тан Шаут, прочитав донесение от дочери, с грохотом опустил на стол кулак:
– Подлая сука! – Приближенные вздрогнули. – Ну ничего, Бану Проклятая, я тебя своими руками вздерну!
Рамиру он отправил письмо, где пригрозил, что в случае еще одной подобной промашки со сведениями тот расплатится отнюдь не постом командующего.
Гнаться за Сцирой Алой Бану не стала. Да вокруг тьма всевозможных танских отпрысков, которых имело бы смысл пленить – бери не хочу. А за головой Бестии Яса охотились не только Яввузы.
Так, во всяком случае, танша сказала остальным.
– Если бы не те детали, – прохрипела Сцира севшим голосом. – Если бы ты сказал, что за рвами будут обозные колесницы, рвы раскинутся не стрелами, а крюками, и что пехота… Если бы не те мелочи!
Она больше не кричала, не крушила все вокруг, не бросала в Рамира походную утварь со злости. Просто сидела посреди шатра, спрятав лицо в ладонях, и тихонько плакала.
– Как я теперь посмотрю в глаза отцу и всем его командирам? Все они будут говорить, что я стала генералом только потому, что я танин Шаут. Станут шептаться, что я ничего не стою, раз не смогла одолеть три тысячи северян с превосходящими силами! Станут…
Рамир не опровергал и не утешал любовницу, размышляя, что, в общем, все ведь так и есть, как она жалуется. Он и так предоставил ей больше сведений, чем мог, чтобы не выдать себя. Если полководец не в состоянии сориентироваться во время боя и мгновенно отреагировать на случай – самое разумное вовсе отстранить его от командования.
Не дожидаясь окончания бабской истерики, Рамир пообещал зайти позже и вышел.