Без слов Агравейн слегка отодвинулся, пропуская девушку вперед. Шиада понюхала мазь и, аккуратно подцепив пальчиком мелкий густой комочек, попробовала на язык.
– Хорошее лекарство, – сказала она несколько секунд спустя. – Кто научил тебя делать его?
– Мать перед первой битвой, – ответил Агравейн.
Следующие полчаса Агравейн наблюдал, как Шиада, орудуя мазью, тряпками и изящными руками, танцующими в молитвенных жестах, врачевала рану. В каждое движение вкладывала обращение к Матери Вселенной и собственную силу. Наконец, шумно выдохнув, отстранилась.
– Сделала все, что могла, – произнесла жрица устало. – Рана затянется самое большее за три дня.
– Спасибо, – только и нашелся Агравейн. – Талин много для меня значит.
– Я поняла, – ответила девушка, поднимаясь. За время сидения ноги сильно затекли, и, вставая, жрица пошатнулась. Вскинутая рука Агравейна удержала Шиаду за локоть.
– Осторожней, – сказал мужчина, тоже вставая и помогая Шиаде. Свободной рукой он обхватил девичий стан и сгреб девушку, прижав к себе. Шиада с ужасом поняла: Агравейн – скала, не человек!
– Помоги Богиня нам обоим, – хрипло прошептал Агравейн Шиаде в волосы. И девушка согласилась с ним в глубинах души: чувство, какого она доселе не испытывала ни к одному мужчине, разлилось от груди к низу живота.
Агравейн поцеловал Шиаду со всей властностью. Праматерь, все дни знакомства она ждала, жаждала этого мгновения… Захоти жрица отстраниться – мужчина не выпустил бы ее, но разве же она хотела?
«Твоя девственность принадлежит Богине, и только Ей. Отдать ее тому, кого назначит тебе Мать, – самое малое, что ты можешь сделать во имя Ее», – вспомнились Шиаде слова наставниц и Первой среди жриц.
Девушка попыталась высвободиться, но Агравейн не выпустил и произнес:
– Не бойся, я не позволю себе многого. Ты не принадлежишь себе, таков твой обет, и я уважаю его. Не посягну на чужое, Шиада, хотя, видит Праматерь, как бы я этого хотел. Дай мне еще всего одно, одно короткое мгновение.
Агравейн поцеловал девушку вновь, иначе…
Наконец, вцепившись железными пальцами в девичьи плечи, Агравейн с трудом отстранил себя от Шиады. Перед жрицей мелькнуло видение – у нее будут говорящие синяки на руках, как раз под пальцами богатыря. Она хорошо их спрячет, наколдует легкие чары, чтобы тем, кто будет смотреть на руки девушки, кожа казалась ровного цвета. Но сама Шиада не забудет, откуда взялись отметины, и еще долго будет вспоминать сладостную боль хватки любимого.
Шиада пошевелилась и теперь лежала, спрятав лицо в груди молодого мужчины. Расшнурованное платье оголяло грудь. Агравейн прижимал девушку к себе и что-то говорил…