— Отлично, с Питера и начнем, — сказал Троянов. — Возможно, ваш муж никуда не уезжал, тогда нам останется взять его с поличным.
Короче, обнадежил. Нет, он уверенно заявил, что задача не видится ему слишком сложной. Однако Майя ввиду опасности будет и сама шевелиться, времени теперь у нее уйма, потратить его нужно на спасение собственной жизни…
— Майка… — постучал в дверь ванной Борис. — Ты там не уснула?
— Почти. Но уже выхожу.
Облачившись в халат Бориса, она притопала в комнату, залезла на диван и натянула носки. К этому времени он принес поднос с едой и бутылкой коньяка, налив по полной рюмке, одну протянул Майе:
— Пей сразу все. Согреешься.
— Да я в общем-то не замерзла…
— Неужели? За окном десять градусов тепла, купание под дождем может обернуться воспалением легких. Пей.
Майя послушно выпила до дна, захмелела сразу, ведь с утра ничего не ела, следовало срочно закусить. Она взяла два бутерброда с вареной колбасой и сливочным маслом, сложила их вместе, врезалась в это сооружение зубами, блаженно застонав:
— М… какая я голодная! Как зверь!
— Еще картошка варится… в мундире.
— Отлично! Картошку тоже съем.
— Извини, не ждал, что осчастливишь меня, тем более голодная, больше ничего не имею в запасе. Могу сбегать в магазин…
В захмелевшем мозгу Майи просигналило: недавно преступник угрожал ей, а что, если он охотится и на Борю? Где-то у дома караулит их обоих, прячась в темноте, следя больными глазами маньяка за каждым их шагом, подгадывая момент, чтобы нанести удар. И вот он заносит руку с… наверное, ножом! И бьет Борю в спину. Нож входит по самую рукоятку, врезается в сердце, на спине расползается кровавое пятно… Майя панически схватила Бориса за руку:
— Нет-нет! Не уходи, Боря. Я завтра сама все куплю, пока ты будешь на работе, и приготовлю…
— Ты собираешься остаться не только сегодня, но и завтра, я правильно понял? — удивился он. Майя утвердительно кивнула и указала пальчиком на бутылку коньяка, лукаво подмигнув, дескать, наливай. — Ого. Моя Майка ушла в запой?
Она кивнула и залпом осушила вторую рюмку, откусила кусок от бутерброда, который еле поместился во рту. И как это бывает с пьяницами-дилетантами, изрядно захмелев от двух рюмок, ее потянуло на рассуждения:
— Мне нелегко. Все как-то рушится, рушится… Я пытаюсь собрать какие-то осколки… а зачем? Мне осточертело скреплять то, что давно превратилось… в… в пшик. Но у меня же обязательства! Я всем должна! Кроме себя.
— Так… Сириусу больше не наливать, — сделал вывод Боря.
— Наливать, наливать! — воспротивилась Майя. — Я расслабляюсь. Ты не знаешь, что случилось! Был прямой эфир, и позвонила одна идиотка… Она не назвала себя, естественно, и… сказала… сказала…