— Я слышал, что она сказала.
У Майи глаза сделались круглыми, но, несмотря на опьянение, она быстро сообразила и рассмеялась:
— Ха-ха… Радио! Да… Радио есть не у всех дома, но в машинах… все с радио. Это больше, чем в каждой квартире. Ужасно. Ты слышал. И как тебе?
— Ты держалась молодцом, как настоящая железная леди. Честно.
— Не такая уж я молодец и тем более не железная. Меня клинило — вот это честно. Старалась не показывать… Чтоб все эти Снежаны хихикали мне в спину? Нет, я старалась… чтоб они знали! Но клинило. Потом у меня состоялся разговор со Стасом… сам он не слышал, ему доложили в подробностях… и я хлопнула дверью. Вот.
Конечно, Боря не огорчился, судя по его повеселевшим глазам. Нет, он рад ее проблемам, для него они — подарок. Ага, улыбка появилась! Майя ладошкой повернула его лицо в сторону, недовольно проворчав:
— Перестань светиться, как лампа. Стас меня фактически выгнал!
— Классно. Все разрешилось само собой.
— Но точка не поставлена, я чувствую…
— Так поставь, — резко бросил он. — Чего ты боишься? Мы сделаем все, чтобы вернуть мальчишек тебе, если не получится — будешь видеться с ними, я обещаю. А в будущем… жизнь длинная, она отрегулирует сбои. Ты про нас рассказала Стасу всю правду?
— Нет. Он рефле… ксировал на звонок в эфир. Озверел, право слово. Сказал, что из меня… нарежет тесемки, если это правда. А ведь это правда — вот в чем фишка!
— Расскажи ему! Но дай мне слово, что…
Перепорхнув к нему на колени, Майя прикрыла его рот ладонью и, наконец, сказала то, чего он давно требовал:
— Не вернусь к нему. Я очень устала лгать, бегая от тебя домой, потом опять к тебе. Знаешь, если не считать смерти… несчастного ювелира, это даже хорошо, что мне попался… ну, этот… псих с конвертами и эсэмэсками. Он помог мне определиться. Все, на сегодня хватит об этом!
Она прильнула губами к губам Бориса и почувствовала невероятное облегчение… В чем дело? Может, это действие спиртного?
— Господи, какая ты дура…
— Что-о-о?!!
Отвратительно началось утро. В сердцах Ляля кинула чайную ложку в чашку, чай выплеснулся, оставив на скатерти нежно-голубого цвета грязно-коричневые пятна. Она подняла голову и хотела спросить, что это за выпад, а мать не смотрела на нее. Обычно она благоговейно взирает, как дочка кушает, готовая принести-подать, что та пожелает. Последнее время мама изменилась, отдалилась, стала ворчливой — стареет. К тому же у нее появился новый объект для нескончаемой любви — Болек, в какой-то степени это даже выгодно: у Ляли куча свободного времени. Вот рассчитается с негодяем-мужем, тогда займется сыном. А сейчас от сиюминутного скандала ее остановило выражение отчаяния на лице матери и незнакомая до сегодняшнего дня упрямая складка между бровей, к тому же она дала понять, что не на стороне дочери. Точно не на стороне, что и подтвердила Ирина Федоровна, глядя в окно: