Школьного французского Мэгги оказалось достаточно, чтобы перевести как минимум восемьдесят процентов неуклюже накарябанного сообщения Дэниэла для брата.
«Мой дорогой брат,
Благодарю тебя за твое (типичное?) письмо. Я получил его в (ужасных?) обстоятельствах. Я живу в (хосписе?) и не думаю, что проживу еще долго. Это мои poumons (легкие?). Ты умеешь соображать. Это ужасная привычка. Когда ты приедешь, свяжись с моей подругой Мэгги, она покажет тебе мою квартиру и привезет туда, где я нахожусь. Пять лет – это долго для молчания. Если можешь, пожалуйста, дождись/надейся (?) au pire[38] (огня??).
Твой брат Дэниэл».
Было нелегко расставить маленькие буковки с их апострофами и седилями, но Мэгги хотела, чтобы письмо выглядело безупречно. Она трижды перечитала его, прежде чем отправить. Его брата звали Марк. Марк Бланшар. Она хотела добавить короткую приписку в конце, что-нибудь приветливое и дружелюбное, но он не знал английского, а ее знание французского было слишком поверхностным, и она не доверяла компьютерному переводчику, который мог выставить ее полной дурой. Поэтому она просто напечатала: Je suis Maggie. A bientôt![39]
Она отправила письмо, пошла в свою опрятную красную кухню (еще один подарок самой себе после развода) и сделала быстро обжаренное блюдо из королевских креветок и брокколи, которое съела в одиночестве перед телевизором.
Лидия едва заметила, когда первый раз дала Бендиксу пятьдесят фунтов. Ей нравилось иметь при себе наличные деньги. Каждый раз, проходя мимо банкомата, она снимала сто фунтов. Пачка денег в бумажнике успокаивала ее точно так же, как полностью заряженный телефон в кармане. Если сумма опускалась ниже тридцати фунтов, Лидия чувствовала себя неуютно, как будто ехала в автомобиле с почти пустым бензобаком.
Поэтому, когда она на прошлой неделе отдала Бендиксу две двадцатки и десятку, это почти не оставило следа в ее сознании. Он сказал: «Вы можете забрать это из моего заработка на следующей неделе», а она ответила: «Не надо глупить. Это ссуда, так что вернете, когда будет удобно».
И вот уже в третий раз за десять дней она торопливо доставала бумажник из своей сумочки и мягко отстранялась от его извинений:
– Нет-нет, все нормально. Я понимаю.
– Но правда, Лидия, это совсем нехорошо. Я еще не расплатился за прошлую неделю.
– Все замечательно. Вот, держите. – Лидия протянула Бендиксу банкноты, а он сконфуженно посмотрел на нее из-под длинных ресниц и спросил:
– Вы уверены?
– Да, совершенно уверена. Возьмите.
Он взял деньги и легко поклонился. Потом поднес ее правую руку к губам и запечатлел на ней короткий сухой поцелуй.