— Не понял, — сурово отозвался рокер, начиная подниматься. — А кто тебя отпускал, зайчуля?
— А кого я здесь любила? — пропела рыжая ехидна и, махнув ладонью, коротко попрощалась. — Всем пока. Люблю, целую. Искренне желаю с похмелья не откинуть копыта!
И убежала, ухватив за руку посмеивающегося Богдана.
У Демьяна в ладони едва не треснул стакан.
Четкое, непреодолимое желание во что бы то ни стало увести у Полонского нахальную рыжеволосую заразу, оформилось быстрее, чем парень в полной мере осознал его нелепость.
На работу на следующий день не пришла — приползла! И то каким-то чудом.
Столько выпить, да еще смешать все в кучу, и при этом поспать три часа…
Я горько пожалела о том дне, когда связалась с Михой, Харлеем, Исаевым и иже с ними. Ну, честно, с этой бандой отдыхать никакой организм не выдержит! Лично мой сдался еще в машине Богдана, и я тихо вырубилась, пристроив свою буйную головушку на его далеко не хрупком плечике. Благо хоть в этот раз он меня на руках до дома не пер, а всего лишь тактично разбудил… попытки так с шестой.
Этим же неблагодарным делом, кстати, сегодня поутру занимался таксист, доставивший сладко посапыващую на заднем сидении меня на мое законное рабочее место. Мужик в таком восторге остался… кто б только слышал его трехэтажные ласковые дифирамбы!
Фыркнув, ткнулась носом в черновой вариант ведомости, в которую заносилась вся нужная вышестоящему руководству информация. Ну, в смысле, кто, что, у кого и за сколько помыл. В ней пестрил уже порядочный список услуг, номеров машин и имен мойщиков, вызывая у меня дикое желание завязать шланг отбойника на своей шее. И попросить ребят затянуть потуже. О, с какой радостью эти гады бросились бы исполнять данное поручение!
Хочу сдохнуть. Вот так просто и незатейливо!
По стойке возле моей головы медленно и звучно постучали чьи-то ногти, привлекая к себе внимание. С трудом разлепив глаза, я подняла буйную (вчера!) головушку… и извлекла из себя что-то похожее на тяжкий, полный вселенской скорби вздох.
— Да уж, — вынесло неутешительный вердикт мое любимое начальство, оценив трясущиеся ручки, дергающийся глазик и опухшую моську своего подчиненного. — Это что же надо делать ночью, чтобы так выглядеть на утро?
— Пить с байкерами до трех часов утра, — смиренно покаялась и, не выдержав, рухнула обратно на стол, больно приложившись лобешником. — Ай…
— Оу, — понимающе усмехнулся шеф. — Опять, что ли, Харлея перепить пыталась?
— Да помилуй боже, у меня после первого раза еще почки не оклемались! — хмуро отозвалась, пытаясь поднять тяжеленную голову, которая отказалась думать вчера, а теперь из-за нее страдали все. В смысле, болела она, а остальной организм банально и некрасиво корежило в предсмертных судорогах.