— Подожди, что-то я тебя не понимаю. То есть я все понимаю про твои московские дела, но я не понимаю главного: ты выходишь за него? Что ты ему сказала?
— Я сказала, что, если после развода я еще буду ему нужна, пусть приезжает в Москву.
— А ты не боишься его потерять таким образом?
— Если через месяц ему это будет неинтересно, значит, я и сейчас ему не нужна.
— Ты так и осталась максималисткой…
— Это не максимализм. Я просто хочу, чтобы меня любили. И я не хочу еще раз пережить то, что я пережила со своим мужем.
— Ты сама-то любишь его?
— Ленка, родная, не спрашивай меня ни о чем!
— Все понятно. Ладно, будем справлять твой день рождения? Тебе надо было прийти с ним, мы бы познакомились…
— Он сейчас занят, мы увидимся вечером. Ты прости, что все так получилось…
— Да ладно!.. Сегодня останешься у него?
— Да, мы встречаемся в семь. Я заберу свои вещи, хорошо? Он сам отвезет меня в аэропорт.
Наташа поставила на стул чемодан, открыла шкаф и начала перекладывать в него свои пожитки. Когда Ленка вышла из комнаты, она развернула полотенце, в котором были спрятаны деньги, достала из пачки десять стодолларовых купюр и сунула их на Ленкину полку, под стопку носовых платков. Остальное положила в сумку. Они еще немного посидели, поговорили о пустяках, и Наташа простилась, пообещав, что позвонит перед самым отъездом.
Вечером Филипп повел ее в ресторан. Заказывая вино, он о чем-то долго переговаривался с официантом — тот подносил ему откупоренные бутылки, Филипп пробовал — сперва одно, потом другое и, наконец, остановился на каком-то «шато» с незапоминающимся названием. После того как они выпили за ее здоровье, Филипп достал из кармана небольшой черный футляр и протянул ей:
— Это тебе. Ты хотела что-нибудь, что можно всегда иметь при себе?..
Наташа открыла футляр — на тонкой черной коже лежали очень красивые, очень дорогие часы.
— На этих часах время бежит быстрее, чем на других. Ты и не заметишь, как пройдет этот месяц, — сказал Филипп и надел ей часы на левое запястье.
Вечером, уже дома, он спросил:
— Ты что-то хотела мне рассказать?
— Да, — она посмотрела на него, словно пытаясь понять, как он отнесется к тому, что с ней произошло. — Я, кажется, попала в ужасную историю…
Она рассказала ему о деньгах и о свертке, который получила в Шереметьевском аэропорту.
— Думаешь, твой бывший муж способен заниматься такими вещами? — спросил Филипп.
— До сих пор я считала, что нет. А теперь не знаю.
— Сколько там денег?
— Не знаю, три толстые пачки.
Филипп рассмеялся:
— Как это по-русски! Они с тобой? В любом случае, ты не должна их брать, пока не узнаешь, что было в свертке. Если твои опасения справедливы, к ним просто нельзя прикасаться — это грязные деньги. Их надо либо сдать в полицию, либо в какой-нибудь фонд по борьбе с наркотиками. Если это что-то другое, ты сама решишь, как с ними поступить, но в любом случае ты не должна везти их через границу, — Он немного помолчал. — Было бы еще лучше, если бы ты вообще ничего не брала от твоего бывшего мужа: я дам тебе достаточно денег, чтобы ты смогла прожить до моего приезда, ни в чем не нуждаясь, а потом…