Вот и все. Добро пожаловать на Украину…
На Украине — людей было больше, а дороги — еще хуже, если такое вообще возможно — не справлялась даже подвеска Мерседеса. Около дорог чем-то торговали, люди ждали на остановках небольших желтых автобусов или голосовали. Машины — от юрких малолитражек до огромных грузовиков — выписывали на дорогах странный танец, пыталась не оставить подвеску на одной из колдобин, хотя и объехать их все было практически невозможно…
В Одессу он въехал вечером… он не первый раз был в Одессе, но и селиться так, как в прошлый раз — он не хотел, не стоило этого делать. Вместо этого — он остановил машину, и долго смотрел на закат…
В первом же придорожном магазинчике ему подсказали куда обратиться, если он хотел найти приют на ночь и недорого.
* * *
Первую половину следующего дня — Ангел решал насущные вопросы, связанные с его пребыванием здесь — а потом пошел пройтись по центральной части города. Ноги сами привели его туда, в то самое место.
Здание — было отгорожено от остальной Одессы забором. Люди — старались проходить мимо, не задерживаясь.
Обычное здание. Как обычным бывает и само зло.
Ангел, как и все русские эмигранты не потерявшие связь с Родиной — интересовался тем, что происходит не только в самой России, но и в ближайших странах, собственно, он не считал Украину чем — то отдельным от России, вне зависимости, есть у нее суверенитет или нет. Он знал русский язык, потому ему не составило труда прорвать блокаду молчания которая была объявлена вокруг этого событии западными СМИ и узнать о том, что происходило в Одессе второго мая две тысячи четырнадцатого года.
Разъяренная толпа националистов — просто загнала тех, кто им не нравится в здание. Закрыла двери. А потом подожгла…
Но самое страшное произошло не второго — самое страшное произошло третьего марта.
Ангел никогда не испытывал никаких иллюзий насчет того, кем он является. Он знал, что он есть зло, он идет дорогой зла, и он несет в этот мир зло. Он убил столько людей, что никогда никакими молитвами это не отмолить. Случившееся здесь — не открывало ему каких-то новых граней зла, оно подрывало веру в то, что добро сильнее. На следующий день — когда стали понятны все масштабы трагедии — люди Украины не остановились, не ужаснулись содеянному, не стали искать каких-то путей к примирению. Наоборот — они возрадовались: кто-то писал в соцсетях, кто-то даже делал селфи на фоне горящего здания. Появились фотографии трупов с глумливыми комментариями. Их было столько, что это нельзя было отнести на деятельность отдельных негодяев и отщепенцев. Это была позиция большинства.