Воры молчали. С одной стороны — никогда не было такого, чтобы цветной имел голос на воровских сходках. С другой стороны — как то не приходилось сомневаться в словах цветного — он ведь государством поставлен, чтобы преступления раскрывать.
— Чем докажешь? — спросил старший.
— Тем, что банду эту — я той ночью лично на ноль перемножил, в земле они все. И Резницкого я тоже на ноль помножил, в яму закопал и креста не поставил. На хазе их — много стволов нашли… и того, с которого Тараса Игоревича посчитали, и Богдановского, и вашего Гермиана. Запись, как одна из этих с… перед смертью колется — я вам могу скинуть, если желаете. Можете, ментов своих подзапрячь. Пусть запрос напишут, в конце концов, Гермиан был гражданином Молдовы…
— У нас ментов своих нет — сказал Гарик.
Намек был более чем понятен.
— Что ты скажешь? — Гарик посмотрел на Хвоста.
— Что всё так и было, отвечаю.
— И на сходняке ответишь? — нехорошо прищурился Гарик.
— Отвечу. Собирай.
Гарик прищурился еще сильнее, глаза стали похожи на узкие полоски.
— Что-то я не пойму — сказал он — как вы живете, Хвост? Начальник областного УВД — с кодлой гайдамаков заходит в город, валит начальника своего, комитетчика, воров заодно. Начальник уголовки — за тебя с людьми базарит. Че это за беспредел такой? Ни на одной зоне, самой красной — таких раскладов нет…
— Это жизнь — вступил в разговор Токарев — и от нас зависит, как мы ее проживем. Беспредел не только в Одессе, он во всей Украине беспредел, и то ли еще будет. Все берега потеряли, все как последний день живут. Но остались еще люди идейные, как вы, как я, как Хвост. Те люди, которые не одним днем живут, которые на своей земле стоят и чужой им не надо. Если мы будем закона держаться, и друг другу ход давать, а таких гадов конченых как эта с. а Резницкий чморить и ходу им нигде не давать — тогда и будет жизнь людская.
Молдавские воры молчали, переваривая наглость.
— Про людское ты хорошо говоришь, Токарев — начал Гарик.
…
— Только вот что-то я не пойму. За себя я могу сказать, что я по-людскому живу, и за это на любом сходняке отвечу. И каждый из нас за себя сказать можешь. А вот ты — по какому закону живешь, а?
…
— Кто ты есть по жизни, Токарев? К какой масти ты себя причисляешь? Вор не вор. Мент не мент. Говоришь, что ты начальника своего в яму закопал и всех его отморозков вместе с ним. За них разговор отдельный, но речь не о них сейчас. А о тебе. Такого даже по людскому закону не позволяется — и ты это наверняка знаешь. Положено человека на сход пригласить, вопросы задать, дать на них ответить — и потом уже люди решают. А ты получается, сам решаешь. Так кто ты такой, Токарев? Бог?