— Не захотел… такая цена уплачена… и одно, когда за других, а другое — самому с нее иметь. Он бы ушел, когда б мог… а не мог, то и… сам от яму копал. Сам бревна таскал, накатом клал. Наши-то дивились… не понимали… и боялись с того, что не понимают… нет, они и прежде-то опасались, но опасения — одно, а страх — иное. На прежнем-то месте Надежу не сторонились. И детей от него не прятали, ни в одну, самую дурную голову прийти не могло, что он их сглазит. А тут… вроде с уважением все, с поклонами, да только завидя сбегчи спешили. Вот и вышло, что мы вдвоем осталися.
…видела я и мужика давешнего угрюмого, как по болотам ходил, будто по ковру, как за ним девчонка смуглявая бегала… ну не бегала, на болотах не больно-то побегаешь.
Ходила, перевальвалася в чужих сапожищах, столь великих, что мало не выпрыгвала с них. Перевязаны сапоги оные ремешками кожаными. Перемотаны плечи платком пуховым — от лихоманки найпервейшее дело. Голова тряпицею замотана, чтоб не лезли в нее лосиные вши.
На спине у девчушки той корзина, едва ль за хозяйку не большая.
Останавливается она.
Вздыхает.
Но не смеет жаловаться.
— Тогда-то мне стоило глаза закрыть, и видела взгляд ее… и все думала, а ну как остались бы мы… может, и нашла б она себе супруга по нраву… может… детки бы пошли… и бедная, но жила б… или нет? Как знать? Говорят, тым годом азары крепко по землице нашей прогулялись, огнем и мечом, едва вовсе не обезлюдели…
Старуха вздохнула и вновь рукой провела, стирая картину.
— Училася я. Жаловаться не смела, он бы не кричал, не попрекал, но просто глянул бы… я и сама… нет, не думай, порой тошно становилося, хоть к тятьке беги. Тот дом поставил хороший. Он у нас и прежде хозяйственный был, ноне и вовсе развернулся. Сперва рыбу ловил, вялил да коптил, сушил… из костей — муку толок… да и чешую с хвостами в дело пускал. Возили мы рыбу в Пелюшичи… было такое селение за краем болот. Там люд свое дело ведал, овец держал тонкорунных, даром что слева болота, зато справа — луга заливные…
…князь бережет, что людей, что овец. Шерсть-то их легка и тонка, шали вовсе мало что не драгоценные…
…возили в Пелюшичи и рыбу, и муку ту самую, и шкуры, дичину. Торговали помаленьку. Купцы сие дело быстро смекнули, взамен потянулись к Пелюшичам подводы с мукой да нехитрым скарбом.
— Отец все меня жалел, что живу бедно… Надежа-то не больно хозяйством занимался. Ему что? Сыт, одет, и того довольно. И меня приучил как-то… хотя не скажу, что вовсе сестрам с их нарядами и платками не завидовала… а как четыре года минуло, пролетели одним днем, люди забеспокоились. Надо Хозяину новую невесту отправлять. Да кого? Все друг на друга поглядывают, дочерей прячут, приговаривают, что слабы и болезны… а староста наш смекнул быстро. И мужиков в хате кликнул. Мол, не дело это, чтоб своих… что надобно в тех же Пелюшичах девку сосватать, хорошо б сироту. Сирот-то множество в те времена было… вот и отправился евонный сын за невестою. Недолго ездил. Привез девку. Красивую да молодую. Сильную. Не знаю, чего ей обещано было, да только Старостины жены скоренько в семью ее приняли. И стало быть, не обманули Хозяина. Была чужою, стала нашею, беловодскою… ей-то ничего сказывать не стали. Приодели для свадьбы. Всем селом наряд справляли… поднесли чарку с вином дурманным и отвели…