8.
Итак:
им предстояло отвезти цветы в Румбульский лес,
из лесу отправиться на недалекий аэродром,
с аэродрома улететь навсегда.
Цветы повез доктор Кляйнер. Родители с младшим братом должны были приехать отдельно.
Доктор оставил машину на обочине и вошел в лес. Был январь. Снегу, как и тридцать лет назад, по колено. После нескольких дней оттепели ударил мороз, и снег был покрыт гладким блестящим настом.
Доктор добрел до места.
Постоял около большей – “взрослой” – могилы с охапкой красных гвоздик, в пустом белом лесу.
Семья опаздывала. Он забеспокоился. Не стал больше ждать, положил цветы на краю могилы. Сказал вполголоса:
– Прощай, бабушка. Прощайте, дяди и тети, с которыми я не успел познакомиться. Больше мы вас никогда не навестим.
Подумал, что надо бы прочитать кадиш, но он не умел молиться.
Двинулся в обратный путь и увидел родителей. Отец велел идти к могилам. Пошли гуськом, по утопающей в снегу тропке, проложенной доктором Кляйнером.
– Где цветы? – спросил Нахум.
Цветов не было.
Был след от цветов, явственно отпечатавшийся на снегу.
– Люди украли? – возмутилась мать.
Людей не было.
– Ветром сдуло?
Ветра не было.
– Птицы утащили?
Птиц не было. Впрочем… какая птица может унести охапку гвоздик?
Нахум прочитал кадиш. В отличие от сына он знал слова. Его научили в хедере, очень давно, до того как он стал коммунистом.
Они вернулись к машине и поехали на аэродром.
9.
– А Бога нет, – сказал доктор Кляйнер. – Есть ангелы, серебро и следы от цветов, а Бога нет. Вы это записали?
– Записала, естественно: Бога нет.
10.
Из Израиля они перебрались в Германию. Знакомый виолончелист, еврей, похожий на турка, отчего вынужден был бежать из Узбекистана во время недавних турецких погромов[136], теперь играл в оркестре в городке на Северном море. Он писал им про пособия и морские отливы. Пособия были выше, чем в Израиле, а море отступало к самому горизонту. “Волнующееся и бескрайнее, как музыка Малера, уходит и обнажает дно”, – писал виолончелист.
Место онколога в соседнем Гамбурге оказалось привлекательным. В отличие от морского дна – скучного и илистого.
Доктор перевез в Германию родителей, и все поселились в северном городке.
– Поезжай в Берлин, – сказал однажды доктор виолончелисту. – Привези из общежития для переселенцев семерых евреев. Нас будет десятеро, получится миньян, и мы организуем общину. Постарайся, чтобы евреи были молодые и здоровые. И образованные.
Бургомистр приготовил социальное жилье.
При нацизме городок прославился энтузиазмом, с которым сжигались книги, поэтому бургомистр всячески поддерживал репутацию местных жителей как толерантных и гостеприимных граждан.