Слухи, что от нее отказался сын, когда она сидела в тюрьме, враки. Ему было десять лет, когда ее посадили.
Она не знает фамилии Арнольда, но хотела бы передать ему привет. Просит, чтобы я разыскала его в Германии. Интересно, кто он был – простой пленный или военный преступник. Впрочем, не важно. Она просит ему сказать: вам привет от Кристины из десятого корпуса, из партийной камеры.
Еще о Кристине Артюх. Искать Арнольда хлопотно. Послевоенные тюремные реестры переданы в архив Института памяти[86]. Отдельного списка немцев не существует. Фамилия неизвестна. Заключенных тысячи.
Проще всего найти саму Кристину Артюх – потому что на “А”. Номер 1610. Доставлена из Министерства госбезопасности.
Есть и Щенсны. Номер 1817. Проживал на Пулавской. Доставлен из…
(Пулавская улица. У Щенсны была прекрасная квартира, две комнаты. В этом же доме у Адама с Ципой была однокомнатная квартира. Щенсны сказал: я один и занимаю две комнаты. Вы с ребенком теснитесь в одной, это несправедливо… Отдал им свою квартиру и переехал в однокомнатную. Жил в ней до ареста.)
Арнольд С. Имя отца – Мартин. Год рождения 1921. Сохранилась учетная карточка с описанием внешности: “Правильного телосложения, волосы светло-русые, глаза голубые, цвет лица хороший, зубы здоровые, все целы…” – Наверняка наш, – говорит Кристина Артюх. – А какие пальцы были у вашего Арнольда? – Обыкновенные. – А у Арнольда – из архива – имелась особая примета: отсутствие мизинца на левой руке.
Вернемся к Адаму и Ципе. Квартира, которую им отдал Щенсны, стала тесной. Они переехали в другую, побольше, на Повислье. Там было шумно, и они перебрались на улицу Агриколы. Там было спокойно, но опять стало тесно, потому что у них появились две прислуги: одна готовила, другая присматривала за детьми. Переехали в парк Лазенки, поселились в Оранжерее. Там было и просторно, и до работы недалеко, но неприятно тихо, особенно по вечерам. Переехали на Польную.
Отпуск они проводили в правительственных пансионатах. Лечились в правительственной клинике. Одежду и продукты покупали в спецмагазинах. Все это проходило мимо сознания. Представлялось естественным. Сверхъестественным было воплощающееся в жизнь чудо – строительство справедливой Польши.
Адам Д. не знал, что́ содержится в папках. Гэбиста вблизи видел раз в жизни: в ванной Берута взорвался бойлер, и Ружанский пришел проверить, не пахнет ли саботажем. В Бельведере Адам видывал всех, кто управлял Польшей, но свои знания не выносил за порог кабинета. Те, кто еще помнит Адама Д., говорят, что он был со всеми ровен и доброжелателен.